— А может быть, и нет, — повторил Борион.
Опять «может быть». Что он имеет в виду, этот парень?
К нашему удивлению, Борион оказался неплохим компаньоном. Он люто ненавидел Вандолиана и тех, кто, приговорив к смерти, бросил его в тюрьму. От него я узнал, что выказываемые всеми моргорами любовь и преданность Вандолиану на деле лишь результат воинской дисциплины. Борион от всей души честил правителя тираном и жестоким чудовищем.
— Только страх и муштра, из поколения в поколение, поддерживают видимость преданности Вандолиану.
Пожив с нами некоторое время, Борион заговорил со мной:
— Все вы вели себя очень благородно. Вы могли отравить мне жизнь, и случись это, я не мог бы упрекнуть вас, вы должны ненавидеть нас, моргоров.
— Мы в общей упряжке, — заметил я. — И ничего не добьемся, если станем враждовать друг с другом. А если действовать заодно, то, может быть…
Я воспользовался его собственным «может быть». Борион кивнул.
— Я подумал, что мы могли бы действовать заодно, — проговорил он.
— А цель? — спросил я.
— Побег.
— Возможно?
— Может быть…
У Дан с Зан Даром слушали нас с огромным интересом. Борион повернулся к ним.
— Если побег удастся, — сказал он, — у вас есть место, где вы найдете надежный приют, а меня всюду ждет смерть. Вот если бы ты обещал мне убежище в твоей стране…
Он смолк, явно ожидая ответа Зан Дара.
— Могу обещать только сделать все, что в моих силах, — ответил саватор. — Однако я убежден, если ты поможешь мне обрести свободу и достигнуть Замора, тебе предоставят убежище.
Прибытие отряда моргоров прервало наше совещание. Командир, указав на меня, приказал выйти из камеры. Если меня разлучат с моими товарищами, то мне придется увидеть, как превращается в прах мечта о побеге.
Из здания меня отвели через площадь ко дворцу Вандолиана, и после некоторой проволочки я вновь очутился в аудиенц-зале.
Из-за стола на меня с оскаленного черепа уставились глубоко запавшие глаза тирана.
— Даю тебе последнюю возможность, — сказал Вандолиан и обратился к одному из офицеров: — Приведите второго, — приказал он.
Краткая пауза, затем дверь справа отворилась и воины ввели «второго». Дея Торис! Моя несравненная Дея Торис!
Как восхитительна она была, когда в окружении ужасных моргоров шла через зал. Какое величавое достоинство и ее осанка! Какое бесстрашие в поведении! И такая должна погибнуть, хотя и ради целой планеты?! Ее остановили чуть не в двух шагах от меня. Она ободряюще улыбнулась и прошептала:
— Мужайся! Я знаю, для чего я здесь… Но только не сдавайся… Лучше смерть, чем позор!
— Что она говорит? — спросил Вандолиан.
Я лихорадочно соображал. Возможно, никто из моргоров не знает языка Барсума? В своем дурацком высокомерии они не считали нужным овладеть языком существа низшего порядка.
— Просто она умаляет спасти ее, — отвечал я.
Я заметил улыбку Деи Торис. Очевидно, во время перелета с Марса ее выучили языку моргоров.
— Так тебе придется быть благоразумным и спасти ее, — сказал Вандолиан, — иначе она достанется Мультусу Пару, а потом ее будут долго пытать, прежде чем дадут умереть.
Я содрогнулся, представив участь моей принцессы, и в этот миг я снова утратил мужество.
— Если я помогу тебе, вернется ли она невредимой в Гелиум? — спросил я.
— Вернетесь оба… после того как я завоюю Геробус, — ответил Вандолиан.
— Нет! Нет! — зашептала Дея Торис. — Я лучше умру, чем вернусь в Гелиум с предателем… Нет, Джон Картер, ты не будешь предателем даже ради спасения моей жизни!
— А пытки?! Я стану тысячу раз предателем, чтобы спасти тебя от мук. И обещаю: позор тебя не коснется, я не вернусь на Барсум.
— Пыток не будет, — промолвила она. — В мою одежду зашито длинное тонкое лезвие.
Я понял. Теперь я был спокоен.
— Ладно, — сказал я. — Если придется умирать за Барсум, это не более того, что совершали в прошлом тысячи его отважных воинов. Но мы пока живы. Помни об этом, моя принцесса, и не вздумай воспользоваться этим длинным тонким лезвием, пока совсем не угаснет надежда.
— Пока ты жив, надежда живет, — отвечала принцесса.
— Ну, — сказал Вандолиан, — достаточно я наслушался вашей глупой болтовни. Ты принимаешь мое предложение?
— Я думаю, — проговорил я, — однако я должен сказать моей подруге еще несколько слов.
— Позаботься, чтобы их действительно было несколько, — бросил моргор.
Я обратился к Дее Торис:
— Где тебя поместили?
— На самом верху башни, в дальнем конце здания, на углу, ближайшем к большому вулкану. Со мной еще одна девушка с Барсума, из Зора. Ее зовут Вайя.
Вандолиан терял терпение. Костяшками пальцев он нервно барабанил по столу и щелкал челюстями, как кастаньетами.
— Хватит! — рявкнул он. — Твое решение?
— Это слишком важно, — отвечал я. — Решить так сразу я не могу. Верни меня в камеру, чтобы я мог подумать и обсудить все с У Даном. От него тоже многое зависит.
— Отведите его в камеру! — приказал Вандолиан, а затем обратился ко мне: — Будет тебе время, только немного. Мое терпение на исходе.
У меня не было плана. Практически я ни на что не надеялся, однако мне удалось добиться краткой отсрочки для Деи Торис. А вдруг подвернется возможность бежать… Такими фантазиями я поддерживал ту искорку надежды, за которую цеплялся.
Мои товарищи удивились и обрадовались, когда я вернулся. Я кратко рассказал им, что произошло у Вандолиана. У Дан не мог скрыть искреннего горя, когда узнал, что Дея Торис в плену у моргоров. Он проклинал себя за участие в том, что мы с Деей Торис стояли теперь перед выбором — позор или смерть.
— Пустые сожаления нигде и никому не приносили пользы, — заметил я. — Они не выведут нас из тюрьмы, не спасут Вайю и Дею Торис из башни Вандолиана. Брось! У нас есть еще о чем подумать. — Я обратился к Бориону: — Ты говорил о возможности бежать. Пожалуйста, объяснись.
Борион, как любой моргор, не привык, чтобы существо низшего порядка так бесцеремонно обращалось к нему, однако он принял все добродушно и расхохотался. Моргоры не могут улыбаться. От рождения до смерти с их лиц не сходит неподвижный, застывший оскал черепа.
