— Что ж не попробуешь мое изделие, да не оценишь, гожусь ли я тебе в мужья? — с трудом скрывая волнение, сказал Гаюр.
Принцесса коз даже не оторвала кулачков от щек.
— Разве мой муж не будет кормить меня из рук? — усмехнулась она.
И тут новая догадка пронзила Гаюра. Он подошел к Малике, разжал ее кулачки (она при этом вскрикнула от боли) и увидел, что ладони у нее — сплошные кровоточащие раны. Вот чего стоило ей каждую ночь подниматься к нему по острым, как ножи, отвесным скалам.
Перо ли жар-птицы тому виной или что-то другое, но Гаюр вдруг почувствовал, что смотрит на нее совсем другими глазами. И он увидел, что Малика, которую все считали дурнушкой, вовсе не дурнушка — просто она не такая, как все: ни у кого нет таких солнечных веснушек, как у нее, и таких торчащих в разные стороны косичек, как у нее, и такого платья с разноцветными заплатами в виде цветов. А главное — такого любящего верного сердца...
— Зачем мне перо жар-птицы? — воскликнул Гаюр.— Может ли оно принести мне больше счастья, чем любовь преданного человека? — И он, выхватив перо из-за пазухи, подбросил его вверх со словами: — Лети! И принеси счастье тому, у кого его еще нет...
Когда Гаюр переступил порог своего дома, мать, укоризненно покачав головой, сказала:
— Где же твоя жар-птица, сынок? Ты так и не поймал ее?
Гаюр улыбнулся и, показав на Малику — Принцессу коз, сказал:
— Вот она!
В одном зоопарке жил слоненок, звали его Генеша. Все звери жили здесь в клетках, но Генеша считал, что так и должно быть, потому что не знал, как должно быть на самом деле. Он родился в зоопарке, и мама, чтобы не расстраивать его, не рассказывала ему о джунглях.
Дети кормили Генешу конфетами, мороженым и фруктами, и слоненок научился кланяться и махать хоботом, выпрашивая лакомство.
Но вот однажды старый попугай какаду презрительно сказал ему:
— Такой маленький, а уже попрошайка! Что из тебя дальше будет?
— Что такое попрошайка? — спросил Генеша.
— Не знаешь? «Пода-а-а-а-йте яблочко бедному слоненку!» Тьфу!
— А что такое «тьфу»? — спросил Генеша. Он был еще совсем маленький, ему надо было все объяснять.
— Это я плюнул,— сказал Попугай.
— Зачем?
— Затем, что мне противно смотреть на тебя! Где твоя гордость? С утра до вечера клянчить то яблочко, то конфетку... '
— Ну а как же иначе? Конфеты ведь на деревьях не растут! — Генеша не мог понять, в чем его обвиняет Попугай.
— Растут! — рявкнул тот.
— Вот дерево, а где конфеты? — возразил слоненок.
— Не здесь!
— А где?
— В джунглях! Там растут не только конфеты — орехи, бананы, манго. Все, что твоей, душе угодно.
— Где, ты сказал? В жунг...
— В джунглях,— повторил Попугай.— Запомни это слово:Джунгли! Джунгли! Правда, ты никогда их не видел, потому что родился в зоопарке. Но я-то помню!
С этого дня слоненок затосковал. Все решили, что он болен, и возле него собрались лучшие врачи. Ему трогали лоб, щупали хобот, слушали легкие — слоненок был здоров, но слезы так и капали у него из глаз.
— Ну, что с тобой? — ласково погладив его, спросила слониха-мама, когда врачи ушли посовещаться.
— Я хочу в джунгли,— грустно сказал слоненок.
— Вот оно что! — Мама печально вздохнула.— Забудь о них, нам теперь уже никогда их не увидеть.
— А где мой папа? — спросил Генеша.
— Ему удалось спастись. Когда ловили зверей для зоопарка, он так мужественно сражался, защищая всех нас! Его опутали канатами, но он порвал канаты. Его заковали в цепи — он и цепи порвал. Он расшвырял всех охотников, но при этом сломал бивень. А слонов со сломанными бивнями в зоопарк не берут... У него были самые большие бивни,— продолжала мама-слониха.— Он часто говорил: когда у нас родится маленький Генеша, я попрошу ткачиков сплести у меня на бивнях гамак и буду нянчить его. Он любил тебя еще до того, как ты появился, но так никогда теперь уже и не увидит.
Но мама ошиблась. Поставив какой-то сложный диагноз, врачи решили лечить Генешу гипнозом, и в первый же сеанс сна, когда врач-гипнотизер внушил ему, что он в джунглях, Генеша увидел и диковинные растения, и крокодилов, и обезьян. А когда из зеленой чащи вышел слон-великан со сломанным бивнем, Генеша сразу догадался, что это его отец, и бросился к нему. Хорошо, что мама упомянула про сломанный бивень, иначе они могли и не узнать друг друга.
Генеша рассказал отцу про зоопарк и, чтобы он не очень переживал, сказал, что в зоопарке в общем-то жить можно, вот только непонятно, какая радость людям смотреть на зверей в клетках. Папа-слон слушал Генешу, качал головой, а из глаз у него катились слезы — каждая величиной с грецкий орех. Он очень любил маму и день и ночь тосковал по ней... Потом они бродили по джунглям. Папа-великан наклонял до самой земли могучие деревья, Генеше оставалось только срывать хоботом сладкие плоды и уплетать их за обе щеки.
Но вот окончился сеанс гипноза, проснулся Генеша — ни джунглей, ни папы, только грустные звери в клетках. Зато как обрадовалась мама, когда Генеша рассказал ей, что он был в джунглях и видел папу, который жив-здоров, только очень скучает без них и передает ей тысячу приветов и поцелуев.
На второй день снова состоялся сеанс гипноза. Генеша снова встретился с папой-слоном и передал ему от мамы миллион объятий и поцелуев. Весь день они развлекались, обливая друг друга водой, и только отсутствие мамы, которая в это время томилась в зоопарке, омрачало их праздник.
После третьего сеанса Генеша совсем повеселел, хобот у него снова стал упругий и гибкий, глазки сияли, как две звездочки.
«Слоненок выздоровел!» — сказали врачи.
Генешу снова вывели в открытый вольер, где его ждали дети, так переживавшие за него,— ведь он был общим любимцем всего зоопарка.
Но самое главное, о чем не знали ни врачи, ни служащие зоопарка, с этого дня Генеша сам, без всякого гипноза стал убегать во сне в свои родные джунгли. То есть сны ему снились и раньше, но раньше он не знал, что бы ему такое увидеть во сне, теперь же все было по-другому. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним возникали волшебные картины родной земли, где он был свободным и счастливым.
Так он и жил — между зоопарком и джунглями, между мамой и папой, между ночью и днем. Каждый раз он все неохотнее возвращался в зоопарк, но папа говорил: «Надо, сынок, ведь там наша мама, нельзя оставлять ее одну». И Генеша возвращался.
— Я смотрю, ты совсем перестал попрошайничать,— заметил как-то Попугай.— Гордый стал? Или мои слова подействовали?
— Да нет,— ответил слоненок.— Просто я каждую ночь бываю в джунглях и питаюсь там дикими плодами. Ты был прав: они намного вкуснее всех этих конфет и пирожных.
