Ознакомительная версия.
Поймите, меня натаскали убивать. Отвезли в одно место на воде, а там научили всем мыслимым способам, как один человек может лишить жизни другого. Хотите пару-тройку покажу? – Он нетвердо поднялся на ноги. – Я не хочу никого из вас убивать, но нужен доброволец, иначе мне не с чем будет работать, понимаете? Понимаете? Есть высочайшая степень оптимизации людей, и называется она «опустошение», и поскольку это одно из лучших и самых монументальных наших достижений…
На мягких подошвах сзади к нему беззвучно подошел Тони и выстрелил иглой из шприца ему в основание шеи. Потом отточенным движением уронил шприц в боковой карман и подставил руки, чтобы подхватить оседающего на пол Дональда.
– Мне очень жаль, что так вышло, сэр, – сказал он, ни к кому, в сущности, не обращаясь. – Опустошение в военных целях иногда дает чрезмерный эффект. Разумеется, вам не следует принимать всерьез его слова о том, что он хочет продемонстрировать свои умения на людях, это только про явление душевного расстройства, причина которого в том, через что ему пришлось пройти в Ятаканге. Прошу простить меня, но мне лучше вызвать «скорую помощь» и отвезти его назад в отель, пока он не очнулся. Я дал ему очень слабую дозу, ровно столько, чтобы он расслабился и…
С этими словами – остальные оцепенело застыли на своих местах – он понес Дональда к двери. Звук, с которым она закрылась, словно бы вывел их из транса.
Но никто как будто не спешил заговорить, пока Чад не вскочил и не начал расхаживать по комнате, время от времени бросая злобные взгляды на дверь, за которой скрылся со своей обмякшей ношей Тони.
– Высочайшее достижение! Тьфу! Я слышал про эту грязь, про военное опустошение, и мне кажется, это самое подлое, что может сделать человек с человеком, много хуже, чем чистое убийство!
– Он обмолвился о «другом» Дональде и о том, что имеет право носить его имя, так как «другой» мертв, – сказал Норман. Он попытался подавить дрожь, и ему это не удалось. – Будь милосерден, Аллах. Я и подумать не мог, что такое возможно… А я еще говорил, что предложил бы ему работу в проекте, если бы он захотел…
Он поглядел на Элайху и с ужасом обнаружил, что лицо у посла сделалось вдруг такое же старое, как у Обоми.
– Значит, Сугайгунтунг мертв, – сказал Чад. – И убил его Дональд. Ну, этого только и следовало ожидать, правда? И если верить Дональду, он все же знал, как добиться обещанных улучшений. – Он помолчал. – Я склонен думать, что это правда, а вы? Все мои знакомые, кто разбирается в генетике, в один голос твердят, что если кто-то и смог бы, то только Сугайгунтунг. Господи, вам от этого не худо?
Он внезапно повернулся лицом к остальным и с силой ударил кулаком по ладони.
– Ну, не типично ли это? Мы тренируем человека – обычного, безвредного, склонного к уединению человека! – превращаем его в машину убийства, и он убивает единственного ученого, у которого был шанс спасти нас от нас самих!
– Ну, наверное, если передать вопрос Салманассару… – начал Норман, но Чад, топнув, его оборвал:
– Норман, какой, черт побери, смысл быть человеком, если никто, кроме машины, нас от нас самих не спасет?
Никто не нашелся что сказать. Некоторое время спустя Чад, удрученно понурясь, пошел к двери. Кивнув Гидеону и Элайху, Норман вышел следом. Нагнав Чада в фойе, он приобнял его за плечи.
Уставившись прямо перед собой, Чад сказал:
– Извини, что сорвался. Наверное, лучше быть спасенным машиной, чем не быть спасенным вовсе. И думаю, если ученые могут выводить новые бактерии, то сумеют синтезировать и то вещество, которое делает шинка мирными. Господи, да какое имеет значение, что братскую любовь мы будем получать из баллончика с аэрозолем? Не важно, откуда берется это вещество, оно все равно заразное.
Норман кивнул. Во рту у него пересохло.
– Но так же нельзя! – прошептал Чад. – Такое нельзя делать на фабрике, упаковывать, заворачивать, продавать! Оно не для того, чтобы… чтобы бомбами сбрасывать с самолетов ООН! А ведь так с ним и поступят, знаешь ли. Это неправильно. Оно не продукт, не лекарство, не наркотик. Это и чувства, и мысли, и кровь твоего сердца. Это неправильно!
Внезапно он, топоча по гулким плитам фойе, бросился вперед и распахнул двойные двери на улицу. На лестнице снаружи он вдруг остановился, запрокинул голову и заорал городу, Африке, миру.
– Черт бы вас побрал, идиоты безмозглые! Да, все вы! Вы не годны вести собственные дурацкие жизни! Я-то знаю, какие вы придурки, я наблюдал за вами и плакал по вам. И… О Боже!
Его голос сорвался до придушенного всхлипа.
– Я люблю вас! Я пытался устоять и ничего не могу с собой поделать. Я люблю всех вас…
Долгое время спустя, когда изо всех комнат посмотреть, из-за чего такой крик, прибежали люди – Элайху, Гидеон и десятки других, неизвестных, – он позволил Норману взять себя за руку и тихонько увести.
В ГУЩЕ СОБЫТИЙ (16)
НЕКРОЛОГ
БАКФЕСТ Джорджетта Толлон (Старушка ДжТ): от кровоизлияния в мозг; в штаб-квартире корпорации, которую она основала и которой посвятила всю свою жизнь; в возрасте 91 года.
ЛИНДТ Джеральд Шэмус, рядовой армии США: в результате локальных действий партизан; в Эллейе; в возрасте 19 лет.
НОУКС Бенджамин Ральф (Бенни): в слишком крутом, слишком дальнем трипе на «Слишком»; у себя дома; в возрасте 24 лет.
ПИТЕРСОН Саша Морин (урожденная Уайлд): от рук своего сына; у себя дома; в возрасте 44 лет.
ПИТЕРСОН Филип Хью Кларенс: от пули из пистолета полицейского; на пороге квартиры одной из своих жертв; в возрасте 20 лет.
РОУЛИ Грейс Джоан: от старости, осложненной разбитым сердцем; в государственном заведении для престарелых бедняков; в возрасте 77 лет.
СУГАЙГУНТУНГ Лиукакарта Моктилонг (доктор медицины, доктор биохимии, профессор тектогенетики в Университете патриотизма): от удара ножом в бедренную артерию; в одиноких водах пролива Шонгао; в возрасте 54 лет.
УОТМОГ Виктор Эрнст: от пули, выпущенной себе в висок «в помутнении рассудка»; у себя дома, в возрасте 60 лет.
ХОГАН Дональд Орвилл: от военного опустошения; в Плавучем лагере, Эллей; оставил по себе Дональда Хогана Модели II.
ШЕЛТОН Мак: в результате падения; на земле под окном своего дома; в возрасте 23 лет.
ЭЛЛЕРМАН Эрик Чарльз: в результате «самоубийства»; на обслуживающих его блок путях системы скоропоездов; в возрасте 33 лет.
А также жертвы мокеров, уличных беспорядков, саботажа, партизанских акций, заболеваний, передозняка, несчастного случая, войны, старости…
Вопреки вышеупомянутому десятки тысяч человек будут стоять по колено в воде вокруг острова Занзибар.
Ознакомительная версия.
