Света теперь было достаточно, чтобы увидеть, что обложка красно-жёлтая, с асимметричным узором, напоминающим узор на том шарфике. Никакой надписи на обложке не было, и Эми открыла тетрадь, раскрывавшуюся в её руках с едва слышным скрипом, какой издаёт недавно разрезанная бумага. На первой странице крупной вязью было написано:
МОЙ ДНЕВНИК
Я НАЧИНАЮ НОВУЮ ЖИЗНЬ
Ох, Грейси. Эми ощутила, что невольно улыбается – чуть-чуть кривовато, чуть-чуть раздражённо, но всё равно. Грейси, Грейси. Так вот, значит, твой подарок, вполне в твоём духе. Купила, наверное, в том же маркете, что и шампанское, на доллар двадцать, оставшийся с десятки после покупки спиртного. Девичий дневник – то, что только и может подарить одна провинциальная глупышка другой провинциальной глупышке в этом большом, холодном городе, одиноком и пустом, несмотря на миллионы живущих в нём плохих парней. В тетрадке было не меньше трёхсот страниц, разлинованных широкой розовой полоской, и внизу каждой страницы той же вязью, что и в заголовке, только мельче, было выведено: «Сегодня я мечтаю о…» – и ещё четыре пустые строчки внизу, как раз достаточно для нехитрых девичьих мечтаний. «Я начинаю новую жизнь, – прочитала – подумала – Эми Завацки. – Это по крайней мере чистая правда. Я хочу так думать».
В кармане плаща у неё остался карандаш, которым она ещё сегодня днём записывала заказы посетителей. Эми на цыпочках сходила в прихожую, вернулась с карандашом и, встав на колени перед подоконником, записала на первой странице:
«Дорогой дневник! Здравствуй. Сегодня я начинаю новую жизнь. Я бросила своего парня, я ушла со своей работы, в четверг мне придётся платить за квартиру, и уменя совсем нет денег, моя единственная подруга спит пьяная в моей постели, а бисквиты я отдала бездомному, и уже об этом жалею…»
Она остановилась и, отложив карандаш, вытёрла мокрые щёки ладонями. Потом снова взяла карандаш и продолжила писать, торопливо, с каким-то остервенением. Она писала, и в полной тишине был слышен только храп Грейс и скрип грифеля по глянцевой странице.
«Моего парня звали Робби Флеккет, он бил меня, как и большинство моих предыдущих парней. Моего босса звали Гарольд Хенрид, и если бы я не переспала с ним, он бы сам меня уволил. Я всё сделала правильно, дорогой дневничок, только почему же мне всё равно так плохо? Мне так плохо, что я всё это пишу, хотя это же очень глупо, да?»
Она поставила знак вопроса и какое-то время держала карандаш на точке, пытаясь понять, к кому было обращено это «да». Потом беззвучно рассмеялась и перевела взгляд на строчки внизу и надпись, в тусклом свете уличного фонаря выглядящую тёмно-красной.
– Сегодня я мечтаю о… – прочитала Эми вслух. – Сегодня я мечтаю о том, чтобы ты сдох, Робби Флеккет, чтобы ты сдох, сдох, слышишь?!
Грейс громко всхрапнула у неё за спиной и смолкла. Эми вздохнула и покачала головой. Что толку, если Робби Флеккет сдохнет? Это не даст ей ни работы, ни денег для платы за квартиру. Она утёрла слёзы ребром ладони и дописала: «…только о булочках с маком и стакане горячего молока, вот и всё».
Последнее слово сползло с тонкой линии, потому что Эми уже ничего не видела, когда его писала. Она опять вытерла глаза и захлопнула тетрадь. Господи, ну и глупость. Пора тебе ложиться спать, Эми Завацки, вот что. А завтра…
Отрывистый треск, донесшийся с кухни, заставил её вздрогнуть и вскинуться. Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как замигал на кухне свет. Эми медленно поднялась на ноги, и к тому времени, как встала прямо, свет прекратил мигать и загорелся ровно. Шагая осторожно, как по минному полю, Эми вышла в прихожую и выглянула на кухню.
Это горела лампочка в холодильнике – Эми забыла закрыть дверцу, ведь он всё равно не работал. Индикатор на электроплите светился тусклым кроваво-красным огоньком. Эми повернула ручку горелки и почувствовала, как лицо обдаёт волной тепла. Плита работала.
Эми достала из холодильника бутылку молока, непривычно тёплую. И уже закрывая холодильник, вспомнила вдруг, что позавчера купила упаковку булочек с маком. Она так и не вытащила их из пакета, и они всё ещё лежали в верхнем ящике кухонного стола рядом с плитой, медленно наливавшейся густым тяжёлым жаром.
* * *
Эми проснулась, по привычке, в половине седьмого. Оставила Грейс на столе ключи от квартиры и записку, чтобы сунула их, когда запрёт дверь, за решётку вентиляционной шахты возле лифта. Потом натянула плащ, замотала шею свежекупленным шарфиком и ушла искать работу. Новая жизнь – так уж новая жизнь, верно?
На остатки вчерашней сдачи она купила газету с объявлениями и обошла за день восемь мест, в каждом из которых ей обещали перезвонить тем особенным тоном, который означал, что о её существовании уже надёжно забыто. Несмотря на подсказанное дневником решение, Эми звёзд с неба не хватала и знала, что вряд ли сможет получить работу намного лучше той, с которой ушла. Ей не так много было нужно – всего лишь начальника, а лучше начальницу, которая не станет лезть к ней под юбку, ну и возможность хороших чаевых не помешала бы, а также страховка, но это уже была роскошь, на которую Эми не особенно надеялась, чтобы лишний раз не разочаровываться. Около трёх часов пополудни, не чувствуя под собой ног, она забрела передохнуть в уличное кафе на углу Пэркенси и Тридцать шестой, купила хот-дог с горячим кофе и проглотила то и другое в считанные мгновения, с сожалением подумав, что, похоже, это и завтрак, и обед, и ужин на сегодня. Посидев немного на пронизывающем осеннем ветру и пряча зябнущий подбородок в складках синтетического шифона, Эми вздохнула, встала и отправилась дальше.
Домой она вернулась около шести, измученная, продрогшая, голодная и разочарованная. Она, впрочем, и не думала, что вот так сразу найдёт работу – в Нью-Йорке очень много девушек, умеющих только принимать заказы, разливать кофе и выбирать не тех парней, и все эти девушки хотят есть. Зато, подумала Эми, медленно идя по улице, на которой находился её дом, мне не надо сегодня звонить Робби и выслушивать, какая я ничтожная дура. Никогда больше не будет надо! А дома ждут булочки с маком и горячее молоко. И это было так здорово, что она невольно заулыбалась и ускорила шаг, торопясь поскорее добраться до тепла своей тесной квартирки.
У подъезда стояла машина «скорой медицинской помощи». Мигалки ещё работали, но санитары, топтавшиеся у распахнутых дверец фургона, явно никуда не торопились. Один из них даже закурил, отойдя немного в сторону. Рядом с ним Эми увидела мистера Нокса. Домовладелец выглядел взъерошенным, ошалелым и явно пребывал в омерзительном настроении, но больным не казался. Эми вряд ли рискнула бы подойти к нему, когда он был настолько не в духе, но любопытство, смешанное со смутной тревогой, разобрало её слишком сильно, и она опомнилась, только когда уже оказалась перед ним.
