Когда Лоркас Птомель поднял глаза, чтобы обратиться к пленнице, его взор упал на меня, и он с нетерпеливым жестом обратился к Тарс Таркасу и что-то сказал ему. Я не расслышал ответа Тарс Таркаса, но Лоркас Птомель улыбнулся и больше не удостаивал меня вниманием.
– Как тебя зовут? – обратился Лоркас Птомель к пленнице.
– Дея Торис, дочь Мориса Каяка из Гелиума.
– Зачем вы путешествовали? – продолжал он.
– Это была чисто научная экспедиция, посланная моим отцом, джеддаком Гелиума, для изучения воздушных течений и для измерений плотности атмосферы, – ответила пленница низким приятным голосом. – Мы не были готовы к сражению, – продолжала она, – так как были заняты мирным делом, как это было видно по флагам и цветам нашего судна. Наша работа была столь же в ваших интересах, как и в наших, и вы отлично знаете, что если бы не наши труды и плоды наших научных изысканий, на Барсуме не было бы достаточно воздуха, чтобы мог существовать хоть один человек. Веками поддерживали мы на планете количество воды и воздуха на одном и том же уровне почти без заметной убыли, и мы делали это, не взирая на грубое и невежественное вмешательство ваших зеленых. Но почему, почему вы не хотите жить в мире и дружбе с вашими ближними? Неужели вы так и уйдете в века до вашего окончательного исчезновения, почти не поднявшись над теми животными, которые вам служат! Народ без письменности, без искусства, без домашнего уюта, без любви. Вы ненавидите друг друга, как ненавидите всех, кроме вас самих. Вернитесь к путям наших общих предков, вернитесь к свету дружбы и добра. Дорога открыта, вы найдете в краснокожих людях готовность помочь вам. Совместными усилиями мы можем сделать гораздо больше для возрождения нашей умирающей планеты. Дочь величайшего и могущественнейшего из красных джеддаков зовет вас! Откликнитесь ли вы на призыв?
Когда молодая женщина умолкла, Лоркас Птомель и воины долго молчали. Никто не может знать, что происходило у них в душе, но я уверен, что они были тронуты. Если бы среди них нашелся хотя бы один человек, достаточно смелый, чтобы стать выше обычаев, эта минута определила бы для Марса начало новой и великолепной эры.
Тарс Таркас поднялся, желая говорить, и на лице его было такое выражение, какого я никогда не видел у зеленых марсианских воинов. Оно свидетельствовало о страшной внутренней борьбе с самим собой, с наследственностью, с вечной привычкой и, когда он раскрыл рот чтобы говорить, его мрачные черты вдруг осветились благожелательным, почти ласковым взглядом.
Но слова, готовые уже слететь с его уст, остались невысказанными, так как в этот миг какой-то молодой воин, сорвался со ступеней и нанес хрупкой пленнице страшный удар по лицу. Она упала на пол, а он, опершись на нее ногой, повернулся к совету и разразился диким и мрачным хохотом.
На миг я подумал, что Тарс Таркас убьет его, да и вид Тарс Таркаса и Лоркас Птомеля не предвещал для негодяя ничего хорошего, но минутное настроение уже прошло, их исконная натура вступила в свои права, и они улыбнулись. Удивительно было уже то, что они не рассмеялись громко, так как поступок молодого воина представлял собой с точки зрения марсианского юмора необычайно тонкую остроту.
То, что я потратил время на описание этого происшествия, не значит еще, что я оставался хотя бы на секунду его пассивным зрителем. Мне кажется, что у меня было какое-то предчувствие, потому что я припоминаю, как пригнулся для прыжка в тот миг, когда удар лишь грозил прекрасному, с мольбой обращенному к совету лицу. И, прежде чем опустилась рука, я уже пробежал половину расстояния.
Не успел отвратительный смех замолкнуть, как я уже бросился на воина. Он был двенадцати футов ростом и вооружен до зубов, но думаю, что в охватившей меня безумной ярости я устоял бы против всех, находившихся в зале. Когда воин обернулся на мой крик, я подскочил и ударил его по лицу, а когда он вытащил свой короткий меч, я выхватил свой и прыгнул ему на грудь, встав одной ногой на рукоятку его пистолета и, ухватившись левой рукой за один из его огромных клыков. При этом я начал наносить удар за ударом по его широкой груди.
Он не мог пользоваться своим мечом, так как я был слишком близко, и не мог вытащить пистолет, хотя и пытался сделать это, вопреки марсианскому обычаю, запрещающему защищаться оружием, какого нет у нападающего. Ему ничего не оставалось как попытаться стряхнуть меня, но все его отчаянные старания не привели ни к чему. Несмотря на свой огромный рост, он едва ли был сильнее меня, и через несколько мгновений безжизненной окровавленной массой рухнул на пол!
Дея Торис приподнялась на локте и с испуганными глазами наблюдала за поединком. Очутившись на полу, я взял ее на руки и отнес на одну из скамей у стены зала.
Опять никто из марсиан не помешал мне. Оторвав лоскут шелка от своего плаща, я попытался унять кровь, лившуюся у нее из носа.
Мне это вскоре удалось, так как ее повреждения оказались незначительными. Как только к ней вернулась способность речи, она положила мне на плечо руку, и, заглянув мне в глаза, сказала:
– Почему вы это сделали? Вы, отказавший мне в простом внимании в первую минуту постигшей меня опасности! А теперь вы рискуете своей жизнью и убиваете одного из ваших ради меня. Я этого не понимаю. Что вы за странный человек, почему водитесь с зелеными, хотя с виду вы моей расы, а цвет вашего лица лишь немного темнее цвета белых обезьян? Скажите мне, человек вы, или больше, чем человек?
– Это странная история, – отвечал я, – и слишком длинная, чтобы я мог сейчас рассказать вам ее. Она мне самому представляется до того невероятной, что я не надеюсь, чтобы другие могли ей поверить. Пока могу лишь сказать, что я ваш друг и, поскольку это допустят, держащие нас в плену – ваш защитник и слуга.
– Значит, и вы пленник? Но почему же у вас оружие и регалии таркского вождя? Как вас зовут? Из какой вы страны?
– Да, Дея Торис, я тоже пленник. Меня зовут Джон Картер, и родом я из штата Виргинии, одного из Соединенных Штатов Америки – на Земле. Почему мне разрешено носить оружие, мне неизвестно, и я не знал, что эти знаки на мне принадлежат званию вождя.
Наш разговор был прерван приближением одного из воинов, который нес оружие, амуницию и украшения, и вмиг у меня в голове мелькнул ответ на один из вопросов, и была разрешена еще одна загадка. Я увидел, что эти вещи сняты с тела моего мертвого противника, и прочел в угрожающем и в то же время сдержанном взгляде воина, принесшего мне эти трофеи, ту же почтительность, какую раньше проявлял другой воин, принесший мне мое первоначальное обмундирование. Теперь только я узнал, что мой удар во время первого столкновения в приемном зале повлек за собой смерть моего противника.
