- Мы могли бы сказать, что мы - амбройские ремесленники!
Амиант с сомнением покачал головой.
- Никогда не слышал, чтобы такое случалось. Уверен, Министерство Соцобеспечения не одобрило бы этого.
Когда Гилу исполнилось четырнадцать, его приняли в Храм полноправным членом и записали на занятия для религиозного и социологического обучения. Руководящий Прыгун объяснил Стихийную схему более тщательно, чем прежние наставники Гила:
- Схема эта, конечно же, символична. Тем не менее она дает безграничный диапазон настоящих откровений. Ты теперь уже знаешь различные таблички: добродетели и пороки, кощунства и молитвы, которые тут представлены. Праведные утверждаются в своей правоверности, отпрыгивая традиционные схемы, перемещаясь от одного символа к другому, избегая пороков, расписываясь в добродетели. Даже пожилые и немощные стараются отпрыгивать несколько узоров в день.
Гил прыгал и скакал вместе с остальными и сумел наконец добиться некоторой точности, так что его не делали предметом всеобщего осмеяния.
Когда ему шел уже шестнадцатый год, его класс отправился летом в паломничество на Рабию Отвесную в Грабленые горы обследовать и изучить Глиф. Они проехали на «овертрендских» машинах до фермерской деревни Либон, а затем в сопровождении фургона, везшего спальные мешки и провизию, отправились пешком к горам.
В первую ночь группа разбила лагерь у подножия скалистого холма, рядом с озером, обрамленным камышами и плакучими ивами. Ребята сидели у костров, пели и болтали. Никогда Гил не знал такого веселого времяпровождения. Остроту этому приключению придавало то, что в любой момент они могли встретить вирванов - полуразумных существ примерно двух с половиной метров ростом, с тяжелыми узкими головами, черными опаловыми глазами, жесткой твердой кожей, покрытой лиловыми, черными и коричневыми пятнышками. По словам Руководящего Прыгуна, вир-ваны были исконными обитателями Донны и существовали в Грабленых горах, когда прибыли люди.
- Если мы увидим их, приближаться к ним не следует, - предостерег вожатый. - Они не агрессивны и предпочитают таиться, но известны случаи, когда они атаковали, если их донимали. Мы можем увидеть некоторых среди скал, хотя живут они в туннелях и норах и особо от них не удаляются.
Один из мальчиков, нахальный юнец по имени Нион Бохарт, спросил:
- Они ведь умеют внушать и читать мысли, не так ли?
- Чушь, - отверг вожатый. - Это было бы чудом, а они совсем не знают Финуки, единственного источника чудес.
- Я слышал, что они не разговаривают, - настаивал со своего рода дерзким упрямством Нион Бохарт. - Они посылают свои мысли на далекое расстояние, а как - никто не понимает.
Вожатый уклонился от разговора.
- А теперь - всем под одеяла. Завтра важный день, мы поднимемся на Рабию Отвесную и увидим своими глазами Глиф.
На следующее утро, позавтракав чаем с сухраями и морскими сливами, мальчики выступили в поход. Вокруг тянулись скалы и склоны, покрытые жесткими колючими кустами.
Примерно к полудню они добрались до Рабий Отвесной. Во время какой-то древней грозы в этот крутой откос ударила молния, из-за чего выпуклость черной скалы оказалась покрытой вязью сложных знаков. Иные из этих знаков, которые жрецы заключили в золотую рамку, походили на буквы архаического письма и надпись гласила: ФИНУКА ГОСПОДСТВУЕТ!
Перед священным Глифом была построена большая платформа с выложенной на ней из блоков кварца, яшмы, красного сланца, оникса Стихийной Схемой. Целый час вожатый и ученики выполняли ритуальные упражнения, а затем, разобрав свое снаряжение, двинулись дальше вверх на гребень откоса и разбили там лагерь. Вид оттуда открывался чудесный. К востоку лежла глубокая долина, затем вздымали пики Грабленые горы - прибежище вирванов. На севере и на юге до самого Боредела и Великой равнины Алкали громоздились, уходя вдаль, хребты. К западу располагались необитаемые области Фортинана - серые, коричневые и черно-зеленые степи. Вдали сиял ртутным блеском океан. Умирающий край, земля, где больше развалин, чем обитаемых зданий. Гил гадал, какой она казалась две тысячи лет назад, когда эти города были целы. Сидя на плоском камне, обхватив руками колени, Гил думал об Эмфирионе. Тут, в Грабленых горах, Эмфирион встретил орду с безумной луны Сигил - которая вполне могла быть Дамаром. А вон там та огромная трещина на северо-западе: наверняка, это Еловая Седловина! А вон там поле боя, где Эмфирион вещал через волшебную Скрижаль. Чудовища? Кто как не вирваны?
От висящих на треногах котелков аппетитно пахло ветчиной и чечевицей; дрова потрескивали и плевались искрами; дым таял в сумерках. По коже Гила пробежал странный холодок. Именно так, именно у таких костров, сидели, сгорбившись, его предки: на Земле или на какой-то иной далекой планете.
Никогда еда не казалась Гилу такой вкусной. После ужина, когда пламя костров стало гаснуть, а небеса казались пугающе громадными, он испытал такое чувство, словно находился на грани какого-то чудесного нового понимания. Себя самого? Мира? Природы человека? Знание маячило, дрожа у самого края его сознания… Чудесное зрелище ночного неба вдохновило и Руководящего Прыгуна. Он заявил:
- Я желаю, чтобы все наблюдали великолепие, находящееся выше человеческого понимания! Обратите внимание на блеск звезд Мирабилиса, а вон там, несколько выше, самый край Галактики! Разве это не дивно? Вот ты, Нион Бохарт, что ты думаешь? Разве открытое небо не очаровывает тебя до самого мозга костей!
- Да, точно, - провозгласил Нион Бохарт.
- Это самое превосходное и великолепное величие. Если бы и не существовало никаких иных указаний, то, по крайней мере, здесь присутствует оправдание для всего прыгания, совершаемого во славу Финуки!
Недавно среди фрагментов текстов в папке Амианта Гил наткнулся на несколько строчек философского диалога, все не выходивших у него из головы; и теперь он невинно произнес их:
- «В ситуации бесконечности всякая возможность, сколь бы маловероятной она ни казалась, должна найти физическое выражение.
- Это означает да или нет?
- И то и другое, и ни то ни другое».
Раздраженный вожатый осведомился холодным тоном:
- Что означает вся эта обскурантистская двусмысленность? Я что-то не понял!
- На самом-то деле тут все просто, - произнес, растягивая слова, Нион Бохарт. - Это означает, что, возможно, все, что угодно.
- Не совсем, - поправил Гил, - это означает нечто большее, по-моему, это важная мысль!
- Ба, вздор, - фыркнул вожатый. - Но будь любезен растолковать.
Оказавшийся вдруг в центре внимания всех Гил почувствовал себя неуклюжим и косноязычным, тем более, что он не вполне понимал утверждение, которое его призвали защитить. Он обвел взглядом круг света от костра и обнаружил, что все смотрят на него. И заговорил, запинаясь:
