— Да они, просто пьяны! — со вздохом произнёс Почтальон и нащупал в кармане флягу. — Предлагаю сделать короткую остановку — выровнять равновесие в коллективе.
Предложение приняли единогласно и пара банок тушёнки, быстро заняли место на топливном баке дрезины. Там же разместилась и остальная закуска, не обременяющая компанию длительность приготовления. После восстановления баланса, остальные члены команды, не принимавшие участие в туннельной вакханалии, стали относиться к зачинщикам беспорядков более лояльно, с философской жилкой и издевательским подтекстом. Бармалей, дожевав бутерброд, и как заправский денди, вытерев рот салфеткой, повернулся к Пифагору, который что-то делил с Бульдозером. Брезгливо протерев пальцы, той же бумажкой и, оттопыривая их в стороны, он сказал:
— Некоторые ведут себя так, как будто произошли от обезьян.
— А, может быть, они просто берут пример, с мнимых предков? — предположил Пифагор, включаясь в игру. — Пытаются возвратиться к первоистокам!
На такие заявления, философы пару минут разглядывали недвусмысленный жест Кащея, а Сутулый даже пытался обойтись без жестов, но ему не дали, мотивируя запрет тем, что холодно и можно простудиться.
— Да, — вздохнул Бульдозер. — Вот так и впрямь поверишь в дарвинизм, который является всего лишь теорией, но в наших учебниках, почему-то преподносится, как истина в первой инстанции.
— А ты твёрдо в этом уверен? — не понятно, с какой подоплёкой, задал вопрос Дед.
— Абсолютно! Обычно гордыня — предвестница всех бед человечества. Но тут, какая-то нестыковка в мышлении: возвышая себя до небес, признают Дарвина, версия которого, о происхождения видов — благополучно посрамлена. Перевернув всё с ног на голову, противореча собственным устремлениям, и считая себя венцом творения, признают, что их прародитель гамадрил или макака. Получается — гордиться надо мне. Мой Отец небесный всемогущ в абсолюте, которого не устыдишься, а не какая-нибудь мартышка, скачущая с голым задом по деревьям, но гордятся — дарвинисты. Непонятно только чем — неужели умом?
— Ну, тут как раз, может быть и не всё так туманно, — вмешался Крон, — что возьмёшь с обезьяны? Правильно — ничего! А отец требует послушания, которое пойдёт только во благо. Тут дьяволу даже изощряться не нужно в обмане: признал дарвинизм и порядок — делай, что хочешь! Кто с тебя спросит? Кто накажет? Принцип «живу, как хочу» относится к древним временам. В Иудее саддукеи не верили в бессмертие духа и воскрешение в последствии, хоть и верили в Бога, и были одной из ветвей фарисейства. А почему? Вывод у меня напрашивается сам собой: они были богатыми людьми, проживая жизнь в своё удовольствие, не обременяясь совестью, а на людях проявляли набожность. То есть, сама формула для них выгодна: как будут наказывать, если не будет больше жизни?
— Как в такой обман поверило столько людей! — недоумевал Комбат. — Они что — все глупые были?
— Упрямые, согласно Библии. Все писания исковерканы и подстроены, под личные нужды. Посмотри на другие страницы истории: ситуация разнится, только в деталях.
— Ну ладно — тронулись! — вмешался Почтальон.
— Давно уже! — сострил Крон. — Причём, всем миром.
— А этот обезьянник, надо посадить за вёсла, — Комбат указал рукой на Сутулого с Кащеем. — Пусть гребут и трезвеют.
Обращаясь к сладкой парочке, Крон добавил:
— И не надо проводить аналогий, пытаясь спошлить на перефразировании, утверждая, что некого.
— Паровозик из Фисташково! — зло ругался Сутулый, совершая рычагом монотонные движения, а на другом конце противовеса Кащей, не менее выразительно припоминал все приспособления, связанные с этим, и называл их изобретателей последними словами, а заодно, и создателей этого чуда техники.
— Представьте, что вы нефть качаете, — предложил Пифагор. — И думайте о скором обогащении — может, легче станет.
— Меня этнографическая экспедиция уже задолбала, — обиженно отозвался Кащей, в очередной раз, сорвавшись с ручки.
Весёлый паровозик продолжал углубляться в мрачные туннели, извещая о своём появлении, вместо гудка, нецензурной бранью.
— Напились со страха! — констатировал Почтальон, по всей вероятности, очевидный факт.
Монотонное движение дрезины укачивало не хуже люльки, ещё целый час, когда неожиданно фонарь, до этого упиравшийся в своды коллектора ярким лучом, вдруг потонул во тьме. Все поняли, что туннель закончился. Выводы не обманули участников экспедиции, въехавших в обширное пространство пещеры, не похожее на рукотворную раскопку. Хотя, кто его знает, что можно ожидать от первопроходцев, после всего увиденного, до этого. Эти мысли не давали Комбату покоя, и он решил озвучить ситуацию:
— До меня доходили слухи, о том, как вся эта буча затевалась, вокруг огромного пещерного комплекса, не имеющего выхода на поверхность, но я, честно говоря, не придал тогда этому никакого значения. У нас, всё-таки не Мексика, и не остров Калимантан: там есть величественные пещеры, но все они связаны с поверхностью, и весьма активно.
— Ну, подземные заводы — не новость! — возразил Крон. — Ещё фашисты их успешно строили, и в большом изобилии.
— Знаю! — парировал Комбат. — Только принцип постройки заключался, не в наличии подземных полостей, а в скрытности и удобности подъезда — он должен быть под рукой, а тут? Даже не знаю, что сказать…
— А чего говорить? — очнулся от ступора Сутулый. — Сейчас всё обследуем, разнюхаем, да разведаем!
— Постойте-ка! — воскликнул Пифагор. — Откуда здесь свет?
Только сейчас, после того, как внимание компаньонов было обращено на своды пещеры, они увидели фантастическую картину: со всех сторон друзей освещали странные фонарики, испускающие умеренный мягкий свет. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что неназойливое, но достаточно сильное свечение излучали многочисленные кристаллические вкрапления, в изобилии имеющиеся на стенах — всех цветов и оттенков. При таком сиянии, напрягать зрение было необязательно, но всё-таки, некоторый полумрак оставался. Счётчики Гейгера, имеющиеся у каждого, молчали, что исключало радиоактивную природу феномена. Замер электромагнитного фона показал незначительные отклонения от нормы. Сутулый попытался изъять кристалл у стены, но как он не выковыривал камень, тот сидел прочно, застряв навсегда, и не желал покидать насиженное место. Кащей пришёл на помощь товарищу, но несколько своеобразно: он запустил пустую бутылку, попав в один из кристаллов. В этот момент, все непроизвольно напряглись, предчувствуя недоброе, и будучи не в состоянии остановить дебошира, замерли в напряжении. В следующую секунду произошло нечто странное, и Крон готов был поклясться, что видел, как бутылочное стекло от удара смялось. Стеклянного звука не последовало, а стеклотара резко отскочила назад, просвистев у Бульдозера над головой. Он еле успел пригнуться, зато времени на ругань, у спасшегося — осталось предостаточно. Кащею сделали внушение, прочитав длинную лекцию на предмет вреда, заключавшегося в бестолковом поведении отдельных членов общества в незнакомых помещениях. Временно изолировав несознательных граждан, компания приступила к детальному осмотру фонариков, чем-то смахивающих на новогодние украшения.
