Всю правду о себе Тугову пришлось рассказать немного позже. Да, были взятки, была воровская шайка, была соглашательская подписка под обещанием верно служить немецкой разведке. Но это после. А сначала воспитание скаредности, жадности, ненависти ко всему советскому в семье убежавшего от расплаты кулака. Отец Тугова умело носил личину добропорядочного селянина и этому же учил сына. Любыми средствами — к наживе. Что ни выше пост — больше можно хапнуть. А для этого надо проскользнуть в комсомол, если можно, то и в партию и даже отказаться от родного отца, прикинуться сиротою. Такой волчьей тропой и шел по жизни Тугов, с виду подтянутый и исполнительный, никогда не высказывающий своих мыслей, с приклеенной к лицу добродушной улыбкой и «мягким» сердцем. Нет, он не думал работать на немцев, но любовь к наживе привела его к ворам, потом к бандитам, наконец к предательству. И тогда им, как пешкой, начали играть деятели из русского отдела абвера.
Следователь. Авиационное училище планировалось?
Тугов. Да. Прежде чем уйти из уголовного розыска, я закончил вечернюю школу, получил свидетельство с отличием. Потом добился путевки в авиашколу. По заданию меня устраивала только истребительная или штурмовая авиация.
Следователь. Почему? А если бы вас послали в бомбардировочную?
Тугов. Я должен был отказаться. Думаю, это обусловливалось моими дальнейшими встречами.
Следователь. С кем имели контакт, кто руководил вами в армии?
Тугов. За все время обучения в школе никто. Уже перед самым выпуском, за полмесяца примерно, в городе я неожиданно встретился со своим вербовщиком, Хижняком. Он предложил мне взять у той женщины посылку и передать ему. Встречались дважды. Я получал деньги и вел с ним короткие беседы. Последний раз он сказал, что больше мы с ним не увидимся, а я буду выполнять только письменные приказы Тринадцатого.
Следователь. Какие задания выполняли?
Тугов. До прибытия в дивизию никаких. Я должен был хорошо учиться, быть дисциплинированным, отличаться среди других.
Следователь. Где получили радиостанцию?
Тугов. Держал ее в руках только раз, когда летал бомбить понтонный мост, и то не знал точно, а догадывался, что это рация.
Следователь. Объясните.
Тугов. Кто мною командовал здесь, не знаю, но мне еще в Саратове Хижняк сказал, что я попаду именно в дивизию генерала Смирнова, и описал запасной почтовый ящик в дупле дерева у реки. Прочитав одну из записок, я пошел и нашел в дупле коробочку. Она умещалась в штурманской сумке. В определенное время, а именно перед подлетом к цели, я нажал на коробке кнопку.
Следователь. Кто подписывал записки? Сохранилась ли хоть одна из них?
Тугов. Все уничтожил. Подписывал Тринадцатый.
Следователь. Какие он давал задания?
Тугов. Сначала приказал познакомиться с радисткой СМЕРШа и сойтись с ней. От нее предполагалось черпать некоторые сведения… По его указанию и схеме я подал рационализаторское предложение о монтаже направляющих PC с выходом снарядов в заднюю полусферу… О радиостанции говорил. Он почему-то категорически возражал, чтобы я соглашался на предложение капитана Неводова работать в его отделе. Когда я вернулся из госпиталя, то получил записку, подписанную уже не Тринадцатым, а Хижняком, в ней был завернут осколок шприца. Выполняя приказ, я «нашел» осколок около общежития… Вечером вынул из дупла пузырек с кислотой и капнул в карман куртки лейтенанта Шейкина… В дупле был и пистолет «вальтер»… Мы пили водку. Когда Шейкин захмелел и заснул, я отпечатал его пальцы на рукоятке… Я еще не знал, зачем все это. Только когда Шейкина арестовали…
Следователь. Тогда вы догадались, так, что ли?
Тугов. Я получил новый и последний приказ… Хижняк писал, что Шейкин и есть Тринадцатый. Что он скомпрометировал себя на незапланированной диверсии с парашютами, что он знает нас лично и может выдать.
Следователь. Отличались ли записки Тринадцатого от записок Хижняка?
Тугов. И те и другие писались печатными буквами, но почерк все равно отличался. А потом, у Хижняка свой личный условный знак.
Следователь. У вас не дрожала рука, когда вы целили в Шейкина?
Тугов. Он был один из тех, кто погубил меня и мог потопить окончательно!
Следователь. Вы верите, что Шейкин действительно Тринадцатый?… Молчите?… Тогда скажите, почему вы голосом решили предупредить немцев? Вы знали, что в ваш самолет стрелять не будут?
Тугов. При внезапной заварухе и мой могли клюнуть. Я хотел жить.
Следователь. И все-таки вас чуть не сбили.
Тугов. В такой передряге трудно уцелеть и с белой полосой… Я устал, гражданин следователь.
Следователь. Итак, Тринадцатый лично с вами ни разу не говорил?
Тугов. Нет.
Прочитав показания Тугова, полковник Кронов довольно потер руки:
— С этими все! Хижняк — особая статья, им займутся другие. Он передал и последнюю цифрограмму.
Кронов послал в Центр доклад об окончании операции, с примечаниями о «некоем Хижняке» — резиденте, не имеющем постоянной базы во фронтовой полосе. Вслед за его рапортом капитан Неводов выслал фельдсвязью письмо. Вот выдержки из него:
«…Тщательно законспирированный и успешно работающий агент не пойдет на малоэффективную диверсию, каковой является диверсия с парашютами. Настораживает, что она искусственно подчеркнута одновременностью покушения на Шейкина и передачей последней радиограммы. Цифры передавались с большими интервалами, трижды. По-видимому, нужно было, чтобы мы запеленговали передачу, поняли смысл текста и поверили, будто агент остался один. Быстро и очень легко выявился и «последний» агент — Тугов.
…Из всего вышеизложенного делаю вывод: диверсионный акт и все происшедшее после него есть не что иное, как попытка увести следствие в сторону, отвлечь нас от поиска основного агента-резидента, которым не является притянутый к делу Хижняк. Для выявления настоящего резидента предлагаю следующий план…
Прошу договориться с командованием Воздушной армии о проведении предложенной лжеоперации…»
Из Центра пришел ответ:
«Неводову — лично.
Дело остается открытым. Обратите особое внимание на вторую и третью радиограммы агента. Посылаем ориентировку показаниями агента по кличке «Корень».
Командование ВА дало согласие. Для завершения дела выслана вам опергруппа с полковником Стариковым во главе. После окончания операции работников группы не задерживать».
13. Операция по уничтожению полевой ставки
