Я буду вечно
Нет, Она еще не проснулась.
Из-под одеяла выбрался только мизинчик Ее правой ноги. Выглянул, как любопытный розовый зверек, и застыл от удивления на этом белом поле.
Всего-навсего женский пальчик.
Пальчик спящей женщины.
Во сне Она потянулась, вздохнула и, что-то пробормотав, медленно перевернулась на другой бок.
Одеяло, нежно облегавшее женское тело, сползло чуть в сторону и обнажило ногу до бедра.
К одинокому беглецу – маленькому розовому пальчику – присоединились остальные его собратья. Они слегка подрагивали, как бы хвалясь друг перед другом новым лаком на ноготочках.
Моему взору открылась розовая пяточка, едва заметная щиколотка с пульсирующей на самой ее вершинке жилкой, и близкая к совершенству линия повела мой взгляд выше по обнаженной ноге.
Нога была немного согнута, и две небольшие складочки потянулись к неровным бугоркам коленочки, за которыми начиналось нежное поле волнующего бедра.
Я не выдержал и легонько дотронулся до него. Кожа была нежная, как бархат.
От моего прикосновения женщина опять потянулась и выскользнула из-под одеяла почти вся.
Но так и не проснулась.
Я решил не рисковать и не стал больше беспокоить своим грубым пальцем Ее беззащитное тело.
Но мои глаза – с ними я ничего поделать не мог – меня не слушались.
Взгляд продолжал осторожно, медленно, нежно скользить по волнующим линиям бедра.
Выше.
Выше…
И еще чуть выше.
Белую нежность кожи стало плавно сменять золотистое руно едва обозначенного таинственного треугольника.
Еле оторвал свой застывший взгляд от этого магического места, даже руки спрятал за спину – от греха подальше.
Грехом же представлялось разрушить Ее сон.
Богиня лежала на боку.
Бедро крутой горкой скатилось на тонкую талию, и тут мой взгляд снова застыл, на этот раз – над небольшим кратером спрятавшегося пупочка.
Животик сладко спал. Дыхание пробегало по нему мерными волнами. Иногда, видимо, подчиняясь течению сновидений, дыхание сбивалось и он неожиданно поджимался.
В эти секунды я тоже вздрагивал, и по моему телу тоже перекатывалась волна таинственных желаний.
Казалось, никакие силы не заставят меня отвести взгляд от этого чуда.
Но выше маленькими белоснежными сугробиками трепетали нежные грудки.
И я, конечно, сразу метнулся взглядом к ним.
Одна ладошка спящей красавицы бессознательно шевельнулась и накрыла одну из стыдливых сестриц. Как я завидовал Ее тонким трепетным пальцам! Но вторая все осталась свободна и открылась моему взору вся.
Я почти физически ощутил ее неповторимую мягкость.
Глаза мои буквально впились в вершинку женского сокровища. От этого маленький розовый сосочек вдруг вздрогнул и зарумянился.
У меня пересохли губы. Я понял, что мое волнение передается через эту чувственную плоть моей спящей красавице.
А сосочек стал расти прямо на глазах.
Женщина вдруг глубоко вздохнула и медленно перевернулась на живот, открыв моему взору бесчисленное богатство волнующих выпуклостей и впадинок спины и зарумянившейся попочки.
Свою великолепную головку Она положила высоко на подушку и, сразу успокоившись, задышала ровно и тихо.
Волосы укрыли Ее спину до лопаток и открыли застывшее в сонной неге белое мраморное лицо.
Оно было настолько беззащитно и прекрасно, что больше походило на личико юной сказочной феи.
Ротик был чуть приоткрыт, виднелись ровные, белые, как жемчуг, зубки.
Губки слегка подсохли, и от этого казалось, что они вот-вот лопнут под напором жизненной силы.
Носик еле слышно дышал, и дыхание превращалось в микроскопические бриллианты испарины над верхней губой.
Подбородок немного приподнялся и как бы нечаянно обнажил тонкую чувственную шею. Взбегая от хрупких ключиц тонким стеблем, она раскрывалась в гордый прекрасный бутон очаровательной женской головки.
Глазки – свернутые до поры лепесточки бутона, были прикрыты. Длинные черные ресницы спали. Густой перелесок бровей тоже расслабленно отдыхал.
Изящное, но беззащитное ушко обмотало вокруг себя локон прелестных шелковистых волос и ничего не слышало.
Казалось, мой взгляд обласкал все это божественное великолепие небесной плоти.
Но нет.
Вот я увидел родинку, а неподалеку – какой-то шрамчик или царапинку, но и они были милыми и очаровательными.
И тут мне показалось, нет, скорее я это почувствовал, что моя прелестница чуть замерзла.
Я решил сделать Ей приятное: снова окутать Ее облачным одеялом.
Я очень бережно накрыл женщину – самое великолепное и прекрасное создание из всех, кого Господу удалось сотворить на Земле.
Укрыл, чтобы Она не замерзла.
Но так, чтобы Она не проснулась.
«Спи, – сказал я ей, но не вслух. – Я у твоих ног.
И буду у твоих ног вечно.
Милая…»
