Мне очень хотелось поговорить, самые разнообразные и, как мне казалось, очень интересные мысли пестрым хороводом кружились у меня в голове. Сделав десяток шагов, я споткнулся о кирпич, валявшийся на тротуаре, и чуть не упал. Сергей попытался снова взять меня под руку, но я ему не дался.
- Не покушайся на мою свободу, буду сопротивляться, - серьезно предупредил я Сергея и покосился назад, через плечо. - Кирпич! А знаешь ли ты, что кирпич исключительно многозначительное устройство? Только мы привыкли к нему, закостенели в обыденщине и не желаем замечать его оригинальности. Из кирпича можно сделать что угодно: дом, театр, гостиницу и даже магазин учебно-наглядных пособий. Кирпич полон загадок и тайн, он неисчерпаем как мета... метало... гактика. Вот, скажи ты мне, кудесник, любимец богов, почему кирпич такой кирпичеобразный? Почему он не вот такущий и не вот такусенький, а кирпич и больше ничего? Признайся, несчастный традиционалист, ты никогда, ни-ко-гда не задумывался над этой жуткой проблемой.
- Признаюсь, - рассеянно согласился Сергей и попытался поймать меня, но я очень ловко увернулся, наступив при этом в лужу и забрызгал себя и Сергея.
- Ты признался в своей косности, - с удовольствием констатировал я, - и это очень хорошо. Безошибочный человек - очень скучный человек, капустный кочан без кочерыжки. Между прочим, меня всегда бесконечно удивляло это идиотство - из кочана выбрасывают самое вкусное - чекурыжку, а листья едят. Это еще простительно всяким там коровам, зубробизонам и микроцефалам, но человеку разумному выбрасывать кочерыжку непростительно. Непростительно!..
Я потерял нить рассуждений и некоторое время шел молча, стараясь разобраться в хороводе своих мыслей.
- Да, - радостно вспомнил я наконец, - кирпич! Кирпич - это звучит гордо! Кирпич лучше даже кочерыжки, хотя его нельзя съесть. Чекурыжка - дура, она растет сама, вместе с кочаном капусты. Она запрограммирована, у нее есть свой генотип и свой фенотип. Фенотип можно съесть, а вот можно ли съесть генотип? В его чистом, аб-абстрагированном виде? Это никому неизвестно, никому! А вот у кирпича нет ни генотипа, ни фенотипа. Кирпич - творение рук человеческих и такой кирпичеобразный потому, что это угодно его творцу, его демиургу - гомо сапиенсу строителлюсу. Кирпич, естественно, отобрался в ходе тысячелетнего градостроительства, в ходе урбанизации и акселерации. И вот он перед нами, стройный параллелепипед! Сама простота и совершенство, ничего невозможного не добавить, ни отнять!
Сергей хохотал, очевидно, краем уха он все-таки прислушивался к моей болтовне.
- Ты смеешься, - грустно сказал я, - но ты, несчастный, смеешься над самим собой, над своим недомыслием. Это смех сквозь невидимые миру слезы! Говорят, что смех отличает человека от животных. Должен заявить со всей ответственностью, что это чистейшей воды собачий бред...
Поднатужившись, я снова поймал ускользавшую мысль:
- Кстати, о самом главном, о кирпичах. Кирпич был хорош для кирпичника, завуалировано говоря, для человека, абсолютно разоруженного в техническом отношении, для наших уважаемых предков. А ныне? О темпоре, о морес! Кирпич вымирает так же беспощадно, как вымерли динозавры и микроцефалы. Скоро для его поисков будут снаряжаться археокирпические экспедиции. Только в музеях и картинных галереях можно будет увидеть кирпичи. Женщины, увидев их, будут кричать "ура!" и бросать в воздух чепчики. А в строительстве кирпич заменят вульгарные крупные блоки, которые возят по улицам, как будто напоказ, по два блока на одну машину. И чем дальше будет идти человечество по пути процветания и прогресса, тем эти блоки будут становиться все больше и крупнее, пока не начнут возить целые дома с мебельными гарнитурами. Но без жителей! Потому что возить по улицам дома с жителями исключительно безнравственно! А кирпич исчезнет. Кирпич, из которого можно построить все, что угодно:
от... от гигантских дворцов до собачьей конуры!
Вот тут-то Сергей все-таки поймал меня и крепко взял под руку. Я знал, что в свое время он занимался самбо, а поэтому не стал вырываться. А Сергей сказал мне весело и таинственно:
- Как вовремя попал тебе под ноги кирпич! Ты вещал, как пифия.
- Не надо оскорблять, - устало сказал я. - Я не пифия, математика - вот сфера моего коловращения.
- Ты здорово говорил о кирпичах, Коля.
- Правда? Я был... в ударе!
- Из кирпича можно построить многое, не унимался Сергей, - дома, дворцы, заборы. Но скажи, можно ли из него построить часы или телевизор?
Я воззрился на Гранина с нескрываемым удивлением, у меня даже в голове как-то посветлело.
- Телевизор?
- Да, телевизор или, скажем, двигатель внутреннего сгорания! - Сергей присмотрелся ко мне. - Тебе кажется, что я говорю глупости? А разве не такую же или даже большую глупость делаем мы, когда пытаемся построить из кирпичей всю бесконечную вселенную?
- Бесконечную? - только и мог спросить я.
- Ну, пусть не бесконечную, а ту самую метагалактику, о которой ты мне рассказывал так красочно.
- Я рассказывал про вселенную? Да ты просто пьян, Сергей, - с облегчением констатировал я.
Сергей засмеялся:
- Пусть я пьян. Но ты послушай меня. Логосы, как и все другие счетные машины, работают на основе двоичного кода.
- Причем тут логосы и двоичный код? - удивился я. Сергей крепко сжал мне руку: - Ты слушай, слушай и молчи. Логосы работают на основе двоичного кода. Любая операция, любое умозаключение, говоря логическим языком, сводятся у них в конце концов к комбинации нулей и единиц, утверждений и отрицаний, совокупности "да" и "нет" Причем в отличие от других машин, которые моделируют отдельные элементы мышления, логосы моделируют мышление в целом, то есть по идее своего устройства они в той же степени разумны, как и сами их творцы - люди. Необходимейший атрибут разума - незнание окружающего мира. Но поскольку логосы работают на основе двоичного кода, то стало быть из голеньких нулей и единиц они и попытаются строить всю бесконечную вселенную! Разве это не идиотизм?
Я был так ошарашен этой логикой, что хмель быстро улетучивался из моей головы.
- Я и подумал, - продолжал между тем Гранин, - может быть, логосы безумны совсем нормально, потому что они просто не могут быть не безумными? Даже сам Винер, крестный отец всей вычислительной техники, как-то сказал, что вычислительные машины напоминают ему идиотов, наделенных феноменальной способностью к счету. Формальная логика и безумие! Казалось бы, несовместимые вещи! А между тем одно непременно и обязательно влечет за собой другое.
- Подожди, - сказал я, наконец-то обретая дар речи, - да, формальная логика имеет свою первооснову нолей и единиц, в виде могучих "да" и "нет" Но на основе формальной логики и двоичного кода созданы все науки, на этой основе работает его величество человеческий мозг!
