— Увеличение долголетия, возможность жить в семь раз дольше, комментировал Дункан, — это штука, за которую люди станут биться. Когда власти обнародуют фальсифицированный отчет, мы поднимем вокруг этого чертовский шум. И конца ему не будет, покуда правительство не докажет убедительно, что ФЗС — утка. А оно не сможет это доказать.
По всем каналам каждые пять минут передавались объемные изображения Дункана и Сник, сведения о них.
«Вооружены и опасны», гласил один из заголовков. «Убийцы-психопаты, отщепенцы общества. Разыскиваются за нарушение дня, антиправительственную деятельность, вооруженные нападения, избиения, использование поддельных идентификационных карт, сопротивление при аресте, разрушение правительственной собственности, покушения на убийство, убийство и многие другие преступления.
МОЛНИЯ! Мы только что получили сообщение о том, что вознаграждение за опознание и указание местопребывания этих преступников увеличено до сорока тысяч кредитов. Однако любой гражданин, опознавший преступников, не должен предпринимать никаких самостоятельных действий. Немедленно сообщайте об их обнаружении и местонахождении в департаменты органиков. Повторяю, не предпринимайте усилий по задержанию преступников. Правительство озабочено тем, чтобы не пострадали невинные граждане».
— Невинные! — вскричала Сник. Немногое потрясало ее, но обида и гнев за несправедливые обвинения, так изменившие ее жизнь, прорвались наружу и обнажили раскаленную лаву, дышавшую огнем в ее душе. Он не осуждал ее за то, что она взорвалась.
Сник была типичным образцом органика. Она глубоко верила в свою миссию охранителя закона и никогда не отступала от этики гэнков, как она излагалась в уставе департамента и регламентировалась нормами поведения. Трижды на протяжении ее службы ей предлагались взятки, и она всякий раз решительно отказывалась без намека на колебания или сожаление.
— Убила бы этих подлецов! Сожгла бы дотла!
— Тебе представится возможность, — вставил Дункан. Он вертел головой от экрана к экрану, ловя новости. — Непременно.
Напряженное внимание к новостям объяснялось тем, что, по существу, могло быть надеждой — слабой, как тонкое перистое облачко. Ни он, ни Сник не представляли, что это может быть. Но если бы они увидели надежду — они узнали бы ее. Вероятно.
Он вскочил, будто выброшенный катапультой. Лицо словно лучилось. Он указывал пальцем на восьмой канал.
— Там! Вот оно, слава Богу!
Сник тоже вскочила, подхваченная его возбуждением.
— Что?
— Не что! Кто!
На всех каналах время от времени появлялись интервьюеры, опрашивавшие граждан на улицах. Часто люди просто отмахивались: «Не знаю». Но некоторые весьма энергично выражали свое мнение — за или против. Вот и сейчас убежденно говорила женщина — лицо ее на секунды заняло весь экран. Высветилось ее имя и идентификационный номер.
Донна Ли Клойд была привлекательной женщиной среднего роста, темнокожей блондинкой с голубыми глазами; цветом глаз она, очевидно, обязана депигментации. На ней было другое платье — не то, в котором он видел ее последний раз, хотя канареечного цвета туфли на высоких каблуках оставались те же.
— Лицо! Пятно на лбу! — воскликнул Дункан.
Сник, словно силясь вспомнить, нахмурила брови, потом улыбнулась.
— Та женщина, которая передала нам записку сразу же, как мы прибыли в Лос-Анджелес. Связная СК.
На лбу Донны Ла Клойд приютилась татуировка — маленькая черная свастика [от древнеиндийского «су» — хорошо, связано с благом и «асти» есть; можно перевести как знак «счастливого существования»; изображается в виде креста с загнутыми (под углом или овально) концами; кроме широкого распространения в индийской культуре, встречалась в символике Китая, Древнего Египта, в раннем христианстве и т. д. ] справа — знак принадлежности к подлинной секте Гаутама [(или Готама) в др. индийской мифологии один из семи великих _р_и_ш_и_ (мудрец, провидец; медведь); согласно многим источникам, семь риши, в бытность медведями, образовали семичленное созвездие Большой Медведицы; в буддизме Гаутама — родовое имя Шакьямуни].
— Я не верю ни одному слову этого возмутительного лживого послания, говорила женщина. Лицо ее оставалось серьезным. — Надеюсь, что гэнки, то есть органики, схватят этих жестоких, сумасшедших убийц, и правосудие воздаст им должное.
— Спасибо, гражданка, — поблагодарил интервьюер.
Мужское лицо сменило Клойд.
Дункан дал команду экрану вернуть запись изображения и задержать на экране лицо женщины. Он записал идентификационный номер Клойд в блокнот, лежавший на кофейном столике возле дивана. Затем Дункан вызвал на экран справочник жителей башни и выписал ее адрес.
— Она несомненно маскируется. Зритель должен верить, что она обожает правительство и смертельно ненавидит нас.
— Ты уверена, что она прикидывается?
Всего лишь несколько недель назад, когда Дункан, падре Кэбтэб и Сник вышли из иммиграционного центра, направляясь в Башни Комплекса Ла Бреа, к ним подошла женщина. Казалось, она намеревалась что-то сказать им. Вместо слов женщина сунула в руку Дункана записку и незаметно удалилась.
В записке для них содержалась инструкция встретиться с неизвестным в 9 часов вечера в Спортере — ближайшей таверне вблизи их квартир на двадцатом уровне западного блока башни. Неизвестный сам найдет их.
Клойд являлась связной подрывной группы, позднее получившей название Старый Койот — СК. СК выдала всем троим идентификационные карты и позаботилась о квартирах. Больше они Клойд не видели. До сегодняшнего дня.
Ее адрес: улица Трипитака, 12-й уровень. Профессия: систематизатор информации — исследователь, работает на неполном рабочем дне без контракта; имеет разрешение служить в любом неправительственном учреждении. НСП 0,5. (Это означает — наполовину субсидируемом правительством).
— Она живет в секции вииди, — сказала Сник.
— Калифорнийцы сказали бы — в секции блони.
— Слабаки… моллюски… — протянула она с неприязнью в голосе.
— Привет. Они же просто люди, предпочитающие не работать все время, чтобы иметь его для личных интересов, — успокаивал ее Дункан.
— Паразиты! А что станет, если каждый захочет работать от случая к случаю или вовсе бездельничать?
— Так поступают очень немногие. Забудь об этом. У нас есть заботы поважнее.
Заметив в справочнике сразу после Донны имя Барри Гарднера Клойда, Дункан выписал и его. Барри был мужем Донны, они жили в ее квартире. Он работал, когда это было так, официантом в высококлассном ресторане, постоянно посещавшемся высокими правительственными чиновниками и специалистами. Хотя Барри, как и Донна, числился человеком религиозным, ему разрешалось служить в ресторане, поскольку заведение было частным.
