Тело девушки вздрогнуло и вытянулось.
Варвар опустил ей веки и зажег лампу. Он спокойно относился к смерти. Сам бывал на волосок, да и убивал не мало. И все же в груди его что-то дрогнуло, когда он увидел лицо девушки при свете - такое знакомое, такое милое, такое мертвое...
Кликнув Ахбеса и еще одного слугу, он приказал им обернуть тело покрывалом и отнести на ледник. Потом осушил кувшин самого крепкого вина и уснул без сновидений.
9. Чилли меняет точку зрения
Его разбудил птичий шум за окном, яркое солнцем и голосок Шелама, вопрошающий о чем-то жалобно и плаксиво.
- Значит, я ее больше никогда не увижу? - разобрал киммериец слова коротышки.
- Увидишь, но только издалека.
Отвечал Шейх Чилли. Конан открыл глаза и увидел, что его подельники сидят напротив, и что у хозяина дома лицо скорбное и унылое, словно он мучается животом.
- Нашел драгоценности Агбея? - спросил варвар, поднимаясь с дивана. Он ополоснул лицо из кумгана, вылив воду прямо на ковер и поискал глазами какого-нибудь животворного напитка на столе.
- Нет, - отвечал Чилли тусклым голосом, - но я нашел ту, кто их украла.
- И где же она?
Варвар обнаружил наконец кувшин с пивом и припал к горлышку.
- Сейчас, думаю, во дворце наместника. А ночевала сия дама у нас на леднике.
Конан чуть не поперхнулся. Отставил сосуд, вытер губы и воззрился на хозяина дома, словно увидел крокодила под зонтиком.
- Что-то многовато оживших мертвецов, - сказал он немного погодя, - Ловкач, Раббас, а теперь еще эта Нана...
- Она такая же Нана, как я стигийский маг, - зло буркнул Чилли. - Зовут ее Фитис, она дочь покойного землевладельца Аддемекара.
- И она украла побрякушки сынка Хеир-Аги?
- И мою посуду, - вставил Шелам.
- Его посуду, одежду и твои деньги, Конан, подсунув собак и коня своего отца, которые послушно убежали из сарая по ее свистку.
- Постой, - перебил киммериец, чувствуя, как начинает кружиться голова, - что ты мелешь! Ведь животных мне продал усатый юнец!
- Если у чародея Дарбара есть желтая борода, а у мнимого Раббаса еще и фальшивый нос, почему бы женщине не переодеться в мужское платье и не наклеить усы?
- То-то мне показалось знакомым ее лицо, когда я засветил вчера лампу, - пробормотал растерянно варвар. - Но она была мертва!
Чилли взял что-то из деревянной чашки и протянул Конану. Это была змеиная голова на обрубке чешуйчатого тела.
- Шаккуза, - киммериец потрогал голову пальцем, - опасная тварь. Маленькая, а от укуса умирают почти сразу.
- Кусают зубами, - проворчал Чилли и нажал с двух сторон от пасти гадины.
Пасть открылась. Страшные зубы были спилены у самого основания.
- Яд выдавили, - сообщил Шейх, - змейка не опасней песчаной ящерицы.
Конан потер лоб, силясь что-либо понять. Признавшись себе, что не в силах этого сделать, он потребовал объяснений.
- Две седьмицы назад в этой комнате появилась женщина под темным покрывалом, скрывавшим лицо, - начал Шейх Чилли, бросив змеиную голову обратно в чашку и брезгливо вытирая пальцы. - Она сказала, что ее отец, почтенный Аддевекар, умер и оставил ее без гроша. Незадолго до своей кончины он якобы одолжил большую сумму судье Раббасу из Северного предместья, не взяв с того расписки. Теперь судья все отрицает и Фитис просила меня оказать ей услугу: вернуть деньги и маленькую шкатулку из атлайского ореха, в которой хранится некий невзрачный камешек.
Я попросил время, чтобы обдумать дело, а сам навел кое-какие справки. Мне стало известно, что Аддевекар никогда не давал в долг даже медную полушку и вообще мало с кем поддерживал отношения, живя уединенно в своем поместье и отдаваясь полностью единственной страсти - разведению боевых собак и коней. Никто и никогда не видел землевладельца в доме судьи, а Рабас никогда не бывал в поместье землевладельца.
Немного поразмышляв, я пришел к выводу, что одолженные якобы деньги - только предлог, чтобы соблазнить меня, пустившись на хитрость, выудить у судьи шкатулку с камнем. Следовательно, камень сей должен иметь большую ценность, о чем Раббас должен был знать, иначе Фитис просто могла бы купить у него то, что ей требовалось.
Я отправился в городской скрипторий и засел за древние рукописи. И в одном манускрипте, начертанном стигийским письмом, натолкнулся на то, что искал. Говорилось там о Змеином Камне, зреющим в капюшоне кобры, невзрачном с виду, но обладающем столь волшебными свойствами, что цены ему нет...
- Значит это не сухое дерьмо и не минерал, как ты говорил, а настоящая драгоценность? - прервал его рассказ варвар.
- Для тебя он не представляет никакой ценности, - улыбнулся Шейх, - во всяком случае, пока. Змеиный Камень можно использовать только один раз: приготовить из него снадобье и выпить, если доживешь до восьмидесяти годов от роду. Тогда происходит омоложение, и человек снова становится сорокалетним...
- Фу! - фыркнул киммериец. - Стоит ли стараться? В сорок лет мужчина уже мало на что годится.
- Доживи и убедишься, что это не так, - сказал Чилли. - Но не станем отвлекаться. Итак, я стал думать, зачем юной девушке понадобился Змеиный Камень. Для отца? Но он мертв. Для любимого? Трудно представить восьмидесятилетнего любовника.
- Я бы сразу догадался, - перебил вдруг Ловкач, - все знают, что объявил Хеир-Ага два года назад.
- Меня тогда еще не было в Шадизаре, а посему прошу извинить, - насмешливо поклонился ему Шейх. - Сплетники уже устали чесать языками, и я не сразу узнал, что наместник поставил сыну условие повенчать его лишь с той, за которую дадут в приданое сию чудесную панацею. Хеир-Ага хоть еще и не стар, но жить собирается долго и, как видно, не один раз.
- Болтали, что такого камня вовсе не существует, - вставил Шелам, - а наместник просто разозлился за что-то на Агбея и решил его таким образом наказать. Потому и с глаз долой убрал, в Хоршемише учиться.
- Как видим, Змеиный Камень существует, - продолжил Чилли. - Когда все стало на свои места, я вывел следующее умозаключение: Фитис в тайне влюблена в Агбея и хочет во что бы то ни стало стать его законной женой. Не плохая, надо сказать, партия, если учесть титул и состояние. Чего тут больше - любви или корысти - судить не берусь.
- Но откуда камень взялся у судьи? - спросил Конан.
- Думаю, Раббас навсегда унес эту тайну на Серые Равнины, и даже стигийская магия не поможет ее узнать. Как Фитис прознала, что у судьи имеется то, что ей необходимо, мне тоже доподлинно не известно, но, думаю, здесь не обошлось без Аюма, который в тайне от отца сватался к прекрасной дочери Аддевекара.
- Этот жирный боров! - презрительно воскликнул киммериец.
- Она ему, конечно, отказала, - сказал Чилли, потирая гладкие щеки, - но решила завладеть камнем во что бы то ни стало. Далее события развивались следующим образом. Аддевекар умер, и дочь осталась хозяйкой имения. Она решила действовать незамедлительно. Ее не остановил даже мой отказ...
