- Если у тебя есть, что сказать, говори серьезно. Или заткнись. У меня нет настроения шутить.
- Я абсолютно серьезен. - Мирза послушно сменил тон, а заодно и выражение лица.
- Ты вдумайся, Пол, я приехал из страны, - он вытянул руку и принялся загибать пальцы, - мусульсанской, неразвитой, только что деколонизированной, преимущественно аграрной и во всех отношениях отличной от индустриальной, цивилизованной и номинально христианской Британии. И вот я здесь и претендую на то, чтобы ремонтировать ту часть человеческого существа, которая является в наибольшей степени продуктом культуры. Да, я учился в английской школе и английском университете - и что? Это только внешний лоск на моем существе. Я не был в мечети с восемнадцати лет, но мечеть внутри меня. Этот надтреснутый звон, - большой палец уставился в потолок, - действует тебе на нервы еще и потому, что Англия - страна утренних колоколов. У меня нет таких культурных ассоциаций. Но когда у того парня из буйного отделения плохое настроение, и он начинает вопить дурным голосом - ты знаешь, о ком я говорю? - я дергаюсь, как лягушачья лапа в гальванической ванне, поскольку начинает он свой хит с тех самых трех нот, которые я слышал каждое утро все свое детство, и еще до того, как начал себя осознавать, в моем мозгу намертво отпечаталось: Йа-аллах йа-аллах: Муэдзину было почти девяносто лет, и он был почти слеп, но каждое утро перед восходом солнца он карабкался по сорокафутовой лестнице.
Погруженный в воспоминания, Мирза умолк, взгляд его уперся в далекую точку за пределами комнаты.
"Мне должно быть стыдно, я ведь когда-то осуждал борьбу против этой идиотской сословной системы. Как бы я на месте Мирзы справился с такими проблемами?
Культурный шок."
"Культурный шок!"
Идея была настолько поразительной, что он полностью отключился от того, что говорил Мирза, и опомнился, только когда тот спросил, не надоело ли ему слушать.
- Прости Мирза! - поспешно отозвался Пол, - Кое-что пришло в голову. Потом скажу. Ты продолжай, это очень интересно.
- По твоему отсутствующему виду не скажешь, - усмехнулся Мирза. - Я говорил, что не бывает абсолютно невменяемых больных. Даже к тем, кто наглухо закрыт для общения, иногда возвращается память о том, что они делали во время тажелой фазы, пусть и не полностью. Я кстати не верю в полную закрытость. А менее тяжелые больные, те, например, кто страдает от спровоцированного невроза, полученного, кстати сказать, стараниями семей, а не общества и не их самих, сохраняют огромные запасы относительного здравомыслия. День и ночь они проводят со своими товарищами по несчастью, и хотя им и не хватает профессиональной подготовки, чтобы поставить диагноз, вполне способны сложить из того, что они видят, довольно ясную картину. Я часто слышу, как больные говорят о вновь прибывшем:
"А, это еще один мистер такой-то". И потом, когда я смотрю историю болезни мистера такого-то, я говорю, черт подери, они правы. Ты меня слушаешь?
Пол отказался от супа, и Лил поставила перед ним тарелку с макаронами, посыпанными сыром и терым картофелем.
- Нужно взять в штат диетолога, - кисло произнес Мирза. - Знаешь, с тех пор, как я перебрался в Чент, я похудел в талии на два дюйма. Ужас!
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Пол, разжевав макаронину и решив, что это блюдо, по крайней мере, съедобно. - Однажды, еще студентом, мне нужно было описать нового больного, чтобы сравнить потом диагноз с уже поставленным, и я был в полном тупике, пока один из пациентов не сказал кое-что, что навело меня на мысль.
- Но ты так и не спросил, что пациенты думают об Арчин. Извини, я понимаю, на тебе все утро проездил консультант, у тебя не было времени.
- Рассказывай, что слышал.
- Знаешь миссис Броухарт? Учительницу, которая носит юбки со сколотым между ног подолом, потому что вокруг "эти грязные мальчишки"?
- Под каждым кустом и за каждым углом. Да, знаю.
- Утром она схватила меня за пуговицу и начала таинственно шептать об Арчин:
"Бедняжка, она не сумасшедшая, она просто перепугана." - Мирза достал из кармана сигареты. - Можно, я покурю, пока ты ешь?
- Да, конечно, - Пол замялся. - Ты с ней согласен?
- Хочешь, чтобы я ставил диагноз больной, которую даже толком не видел? Но то же самое я слышал и от сестры Уэллс. "Никогда не видела ничего похожего," - так она сказала. - "Она не глупа, она очень сообразительна. Но я ума не приложу, почему ее надо всему учить, даже одеваться," - Мирза щелкнул зажигалкой. - И, как я понял, она все время просит людей называть по-английски предметы, которые есть в палате.
- Верно. Утром она просила меня о том же.
- Короче говоря, это представляется мне аномальностью. А ты что думаешь?
- Хочу сначала послушать тебя. Все равно у меня рот занят.
- Как ты можешь запихивать в себя столько помоев?.. Хотя подозреваю, что это отвлекающий маневр. - Мирза нахмурился. - Держу пари, Элсоп пытался убедить тебя, что она страдает полным набором симптомов истерии: эксгибиционизм, истерическая амнезия, и весь этот джаз. А сам при этом прекрасно понял, что столкнулся с явлением исключительным.
- Хотел бы я, - сказал Пол с неожиданной пылкостью, - чтобы Бог дал мне твой талант предсказывать человеческое поведение.
- Это не талант. Это означает, что я пропускаю через голову все, что жители этой страны принимают как должное, и чему я должен учиться, потому что иностранец.
- Что ты думаешь о культурном шоке? - спросил Пол.
- Что? А, ты имеешь в виду шок, когда человека забрасывают в центр Китая или куда там еще, а он не может даже прочесть указатели на столбах? - Мирза стряхнул с сигареты пепел. - Да, некоторые из моих пакистанских приятелей этим страдают.
Из богатых домов у себя на родине приезжают сюда, живут, как свиньи в трущобах, не заботясь даже о том, чтобы помыть окна и разобрать бумаги, не пытаются завести друзей среди местеых и, как только кончается срок учебы, или ради чего там они сюда приехали, возвращаются домой со вздохом облегчения. - Он помолчал.
- А к чему ты вдруг спрашиваешь?
- К Арчин, - неохотно ответил Пол.
"Когда идея приходит мне в голову, она похожа на удар, или на паралич. Вид при этом наверняка глупый."
- Понимаю. Ты думаешь, что она - давай посмотрим - неграмотная дочь или жена какого-нибудь иммигранта, не знаю, или ее привез в Британию более образованный родственник, и она ни слова не знает на чужом языке: Но что она делала в лесу без одежды? Или муж-деспот выгнал ее в таком виде из дома за какую-нибудь провинность?
- Я бы не стал вдаваться в столь глубокие подробности, - задумчиво произнес Пол.
- Но это, по крайней мере, дает хоть какое-то направление.
