- Хорошо. Я сегодня уеду домой вечером, а ты приходи, хоть поспишь нормально у меня. Кстати, где у вас тут столовая?
- Пойдем, покажу. "Поспишь нормально"... Как, не надумал заключение подписать?
- Не ворчи, Оксан. Давай каждый будет заниматься своим делом...
Оксана громко фыркает, да так, что с нее спадают темные очки.
- Вот-вот. Ты мне и не даешь моим делом заниматься.
- Не смущай меня, а то я покраснею и вообще застыжусь.
Идет впереди, покручивает своим рыжим хвостом.
- Оксаник, а у тебя... обмороков не бывает?
Эффект превзошел все ожидания. Спотыкается, чуть не падает. Медленно оборачивается, держа в руке свои стильные очки. Смотрит куда-то выше меня, зрачки-точки:
- Меня же... предупреждали! А я, дура такая...
Поднимает руки к груди - просто скульптура с символическим названием "Отчаяние". Делаю к ней шаг - она делает страшные глаза, закрывается руками:
- Не трогай меня!
Прекрасная сцена. Особенно если учесть, что мы стоим посреди многолюдной воинской части. Народ с интересом наблюдает. Какой-то офицер так загляделся, что чуть не врезался в идущий навстречу строй.
- Оксан, не надо истерик. Не выспалась?
По-прежнему пребывает в какой-то прострации. Но не сопротивляется, когда я беру ее под локоток. Меня начинает разбирать смех - понятно: "у вас несчастные случаи на стройке были? Будут...". С ужасом глядит на меня:
- Ты... ты ничего со мной не сделаешь?
- Оксан, за кого ты меня принимаешь? У тебя ручка есть? А листочек?
Ее улыбка на бледном испуганном лице выглядит так жалобно:
- Что, наконец-то телефон запишешь? Перед тем, как...
Огромное желание нашлепать по шикарной круглой попе. Но я сдерживаюсь. Беру листок, пишу одно слово, сворачиваю и отдаю ей:
- Вот. Три раза в день.
- Что "три раза"? Читать бумажку?
Нет, точно сейчас налуплю:
- Нет. Пить. Это лекарство.
- Да-а, я сейчас разверну, прочитаю и ...
- ...Теперь узнай о себе правду... - говорю я страшным голосом. Прочитаешь - и превратишься в лягушку. Но не в Царевну, а в обычную. Холодную. Зеленую. Что вы из меня чудовище какое-то сделали?
Боязливая Оксана, не читая, прячет бумажку в карман.
Вот и столовая. Я теперь ее и сам вижу. Решительно иду вперед, а жертва моих шуток плетется сзади.
- Ну откуда ты узнал?
- Что?
- Ну, что я сегодня с утра чуть в обморок не грохнулась?
Собираюсь с духом и максимально серьезно говорю:
- Не спрашивай лишнего и аккуратно пей лекарство.
Выдерживаю паузу, потом делаю строгое лицо и продолжаю:
- А через семь месяцев, когда у тебя закончится контракт, уезжай домой, в свой Ростов-на-Дону. И бросай заниматься всякими глупостями.
Как смотрит! Ей сейчас прикажи в окно выпрыгнуть - сделает без звука. И правда, я - чудовище! "Чудовище обло, огромно, озорно...". Это Радищев. Написал.
Завтрак почти примиряет Оксану с мрачной действительностью. Она кушает манную кашу и делает мне глазки.
- Нет, - говорю я.
- Что "нет"? - удивляется.
- Я не читаю твоих мыслей. Сейчас.
Каша мигом попадает не в то горло. Встаю и не без удовольствия аккуратно хлопаю по спинке. Правда, немножко ниже, чем нужно. Но помогает все равно.
Сажусь на место. Но не могу удержаться:
- И не вздумай класть на меня ноги!
Опускает глаза. Похоже, добил.
Идем назад. Оксана тихонько крадется на шаг сзади. Оглядываюсь взгляд побитой собаки.
- Ну, что ты, Оксан? Прости меня, это действительно было слишком...
Не отвечает.
Вот мы и пришли. Зайду, посмотрю, как у них дела. Оксана остается сидеть на лавочке.
На мониторе какое-то движение, Иван сидит в шлеме. Понятно, ребята не теряют даром времени. Хотя, скорее всего это - домашняя заготовка.
Иван снимает шлем и дает его мне. Надеваю.
Я - в кабине штурмовика. Перемещаюсь со страшной скоростью над холмистой равниной, сверху проплывают облака.
- Это видеозапись?
Ребята смеются.
- А откуда тогда облака?
Смех еще громче. Замечаю, что сижу, вцепившись в стул. Виртуальная реальность - сильная вещь.
- Запустите мне от минус 30 секунд до нуля.
Возятся некоторое время. Картинка снова начинает двигаться. Полет продолжается. Земля уходит назад и вбок. Загадочная мозаика приборов. В ушах какой-то зловещий шепот. Стоп. Облака и земля замирают. Все кончено.
- Давайте второй. Тот же интервал.
Практически то же самое.
Снимаю шлем.
- Что это за... шепот?
- Это переговоры борта с землей, - это Борис.
- Вам не кажутся похожими картинки?
- Не кажутся, - довольно резко отвечает Виктор.
- А датчики температуры двигателя? У них практически одни и те же критические показатели. Рты закройте, коллеги! И не надо мне показывать генеральских мурзилок!16 Такая визуализация ничего нам не даст. Составляйте линейку критических параметров, их взаимную корреляцию и разные статистики. Иван вам скажет, какие. Иван! Сделай преобразование Адамара от этого всего безобразия. Если кому непонятно - так мы получим что-то вроде спектральных показателей... И вот так летайте. Итак, резюмирую. Э...э ... эффект достигается при переходе из режима полета на малой высоте и на высокой скорости к резкому набору высоты. При этом примерно через десять секунд возникает... непоправимое критическое положение из шести букв, то есть фиаско. Ищите процедуры в программах управления, которые соответствуют этому. Пока. Не буду мешать.
За сим удаляюсь. "За сим прощаюсь я, а этот SIMM был дорог мне, как память. О тебе".
Выхожу на улицу и бреду к ангару, с которого начались вчера мои приключения. Оксана тащится метрах в трех сзади.
Сегодня в ангаре почти пусто. У сейфа с документацией сидит вялый полусонный лейтенант. Подхожу к нему:
- Добрый день! Я бы хотел почитать документацию...
Во весь рот зевает и невнятно:
- Основания?
Показываю предписание.
- Допуск?
Показываю и допуск.
- Без разрешения своего командира ничего не дам!
Тут из-за моей спины протягивается изящная ручка с красивым удостоверением. Лейтенант вскакивает и встает по стойке смирно:
- Гвардии лейтенант Кривоногов!
- Вольно. - добродушно произносит Оксана. - Выдайте, пожалуйста, этому... гм ... товарищу все, что он просит.
Без звука получаю полпуда отчетов и усаживаюсь читать. Оксана удаляется.
Похоже, мои подозрения подтверждаются. Но почему никто не заметил этого раньше? Или не захотел заметить? Какой же я наивный! Ведь за ошибку в программе, да еще с такими последствиями, не похвалят... Не зря я спрашивал про слово "колебания".
Что же мне писать в заключении? В задумчивости беру непонятно откуда появившийся пирожок с капустой и начинаю жевать. Поднимаю глаза. Оксана сидит неподалеку на лавочке, на плечах - красивая вязаная шаль (в ангаре довольно прохладно). Глазки опустила - воплощенная скромность.
