Только недалекие люди могут представлять себе разумных существ с других планет какими-то чудовищами. Ведь разум рождается из ощущения красоты, а красота — из разума Человек не может быть не прекрасным. Как Лоча!.
Чамино шепчет ему на ухо:
— Акачи! Нам нужно серьезно поговорить.
Но он, наконец, слышит голос Лочи:
— А мы не надеялись, что ты выйдешь из дому…
И она улыбается. Улыбается ему, Николаю. Нет, Акачи. Улыбается Оксана. Нет, Лоча!..
И все сразу же завертелось в его сознании — закружились знакомые и незнакомые имена. Все настоящее и ненастоящее, как пушистые снежинки, которые так натурально кружатся под розовой сферой и садятся на волосы Лочи, тая незаметно для глаза.
Лоча остановилась. Она все еще держит его руку в своей. Глаза у нее большие, значительно больше, чем у Оксаны. И все же это глаза Оксаны!
9. Первое знакомство с беловолосыми
Они летят в полумраке над промерзшей планетой. Карманные климатизаторы — их предусмотрительно захватил Чамино — создают вокруг атмосферу, в которую не проникает холод. Без этих приборов нельзя вылетать за пределы города. Летят они молча. Разговор, для которого Чамино пригласил Колю, не может состояться ни дома, ни на улице, ни даже здесь — под тучами.
Ближайшие к Фаэтону планеты — Марс и Юпитер. Орбита Фаэтона лежит между их орбитами. Марс очень маленькая планета, и ее нельзя разглядеть невооруженным глазом. Зато Юпитер… О, это настоящий великан! Во время противостояний он висит над фаэтонским небом суровый и холодный, и от его слабого поблескивания редеет ночной мрак.
Чамино включил шахо и сразу же пропал из виду. Вероятно, он сделал это умышленно, чтобы оставить Лочу и Колю наедине.
И тогда Лоча спросила:
— Почему ты нас избегаешь, Акачи? Я не раз просила Чамино, чтобы он пригласил тебя, но ты всегда отказывался.
— Разве это ты говорила ему? — вырвалось у Коли. — Я не знал этого. Думал, что он сам…
Спутники Юпитера с необычайной быстротой передвигаются по небу. Где-то далеко, очень далеко сверкает горячая планета Земля.
А собственно говоря, почему Коля вдруг подумал о Земле? Рядом с ним — Лоча. И они впервые могут, наконец, свободно поговорить…
Но он вспомнил разговор с отцом и появление на стене горизонтов Единого. Встреча с Лочей на какое-то время отодвинула на задний план это страшное событие. Чем же оно завершится, какая судьба ждет его и отца? По-видимому, отцу тоже угрожает каторга. Но почему только отцу?
— Акачи! — сказала Лоча. — Там, в Храме Бессмертного, я смотрела только на тебя… И думала только о тебе…
Коля поймал ее руку и молча сжал в запястье. Лоча поняла: есть мысли, которые нельзя высказывать вслух. Единый всегда слышит. Слышит даже тогда, когда мозг его спит, — у сотен шахо контроля сидят его слуги.
— Лоча! Я тоже думаю о тебе, всегда думаю. Я хотел это сказать давно. Но мне казалось, что это тебе безразлично. У тебя так много друзей!
— С тех пор как умер наш отец, друзей стало меньше… Почти нет… Нас словно бы боятся. Когда я здороваюсь с кем-нибудь, я замечаю, что люди сторонятся меня. А отец… Он умер так неожиданно.
Коля снова молча сжал ее руку. И подумал: «Какой же я болван, что не приходил к ним». Только теперь он понял, почему Чамино перестал приглашать его к себе. Он, видно, решил, что Коля так же, как и другие, боятся впасть в немилость. Говорили, что отец Чамино умер не собственной смертью, а по воле Единого. Он был самым популярным советником среди скотоводов и механиков. Умер он во Дворце Единого, похоронили его с огромными почестями. Но слухи ползли…
— Лоча! Как сказать, чтобы ты поверила? — Он поднес ее руку к своей щеке. Рука была теплая и чуть заметно вздрагивала.
— Лоча, я люблю тебя!..
Почему он, наконец, решился на эти слова?
И память его ответила: «Ты не ошибся. Ты и в самом деле ее любишь. Давно. Еще с детства».
Необычайная тишина воцарилась вокруг. Тяжелый фаэтонский воздух казался сегодня неподвижным. Летели они медленно, не торопясь. Ни свиста ветра, ни шелеста плащей. Только Юпитер холодным лучом ощупывал их лица.
Наконец Лоча печально спросила:
— Ты это сказал лишь для того, чтобы я не имела права обвинить тебя в непорядочности?… Нет, Акачи! Зря ты волнуешься. Я не думаю, что ты трус. Но твои слова… Лучше бы ты сказал их в других обстоятельствах.
— Я люблю тебя, Лоча!..
Рука Лочи не дрогнула в его пальцах — она не поверила.
— Нужно догнать Чамино. Он, наверное, уже далеко.
Лоча высвободила руку и включила шахо. Коля сделал то же самое.
И все же она не могла не продолжить этот разговор:
— Ты говоришь неправду, Акачи. Ты не можешь меня любить. И никто не может. Из-за того, что говорят обо мне во Дворце…
Коля пытается вспомнить: что же говорят во Дворце?… Друзья Чамино считают ее очень хорошенькой. Он это слышал не раз. И это ему даже обидно. Лоча вовсе не хорошенькая, она прекрасна…
— Неправда! — как-то обреченно, с ощущением тяжкой вины повторяет Лоча. — Неправда, Акачи. Это знают все. Но разве я виновата? Он начал меня вызывать еще тогда, когда был жив наш отец. И мама. А когда их не стало…
К сердцу Коли подкатилось что-то тяжелое. Он молчит. Теперь он знает, о чем говорит Лоча.
Люди по-разному относились к Лоче. Те, кто домогался благосклонности Единого — а таких было большинство, — открыто завидовали ей. Многие матери мечтали о том, чтобы Единый, наконец, лишил Лочу ее высокого титула. И в самом деле, что он нашел такого необычного в этой Лоче? Разве их дочери хуже?…
Всех удивляла неожиданная привязанность Единого к Лоче. Казалось, что его старый, как кора планеты, мозг не мог знать никаких иных чувств, кроме жажды безграничной власти. Так было на протяжении тысячи оборотов. Единый пренебрегал смертными людьми — и мужчинами и особенно женщинами.
И вот фаэтонские историки должны были отметить в поведении Единого что-то необычное. Его взор привлекла к себе дочь советника Шако, еще почти ребенок. И Лочу с матерью стали приглашать во Дворец. Мать оставалась за дверьми, никто из советников не смел беспокоить Единого, когда он брал к себе Лочу…
Как только девочка подросла, во Дворце появилась новая должность, которой не было на протяжении нескольких тысяч оборотов.
Госпожа бороды Единого Бессмертного…
Это был очень высокий титул. Более высокий, чем титул советника. И титул этот принадлежал Лоче. Когда Лоча появлялась во Дворце, советники склоняли перед ней колени. Историки вписывали в скрижали каждое ее слово… И только за пределами Дворца Лоча оставалась сама собой. И дружила с теми, кто дружил с Чамино. Но почему-то у Чамино теперь стало меньше друзей…
