– Я не погибну, – заверил Квинн.
– Но погибнут они, – Луиза взмахнула рукой в направлении молчаливых рядов его учеников. – Без них ты ничто.
Скользящей походкой Квинн придвинулся к Луизе. Его лицо выбралось из глубины теней, чтобы она разглядела его яростное выражение.
– Ненавижу тебя, Божий Брат.
Он ударил ее, вкладывая в пощечину свою энергистическую силу, чтобы увеличить мощь удара.
Луиза закричала от боли, отступила назад – только для того, чтобы стукнуться об алтарь. Она рухнула на пол, всхлипывая, а кровь текла у нее изо рта.
Флетчер потянулся вперед и обнаружил, что конец трубки с антипамятью, зажатый в руке Квинна, упирается ему в нос.
– А ну, назад, скотина трахнутая, – рыкнул Квин. – Назад!
Флетчер отступил, тяжело дыша.
Квинн устремил взгляд вниз, на Луизу.
– Ты сюда явилась, чтобы спасти людей. Людей, которых ты никогда не видела. Людей, которых ты никогда даже не узнаешь. Разве не так?
Луиза всхлипывала от боли, прижав ладонь к лицу. Кровь вытекала у нее изо рта и капала на пол. Она посмотрела на него снизу, неспособная что-либо соображать.
– Разве не так?
– Да, – прорыдала она.
– Ненавижу эту благопристойность. Ты воображаешь, будто можешь со мной общаться на одном уровне, потому что внутри я должен быть человечен, что у меня есть сердце. И в конце концов я собираюсь стать разумным. И тогда, конечно, я отступлю и обговорю условия с главными гребаными начальниками копов, которые стреляют мне в задницу с тех самых пор, как я вернулся на эту прогнившую, заваленную мусором и отходами планету. Вот почему я тебя ненавижу, Луиза. Ты – конечный продукт религии, которая систематически в течение двух с половиной тысяч лет настроена на то, чтобы сковать кандалами змею. Религии, все они, запрещают проявляться нашей истинной природе, они все пробуждают нас, чтобы мы всю жизнь проводили в низкопоклонстве перед ложным Богом. Это путь, который ты приветствуешь, Луиза, это то, чем ты являешься: добросердечной. Одним своим существованием ты – враг Светоносца. Мой враг. Я так сильно тебя ненавижу, что чувствую от этой ненависти физическую боль. И ты за это заплатишь. Никто еще не приносил мне вреда, чтобы после уйти и посмеяться надо мной со своими дружками. Я тебя сделаю армейской шлюхой. Я заставлю тебя трахнуться со всеми моими последователями. Они будут тебя трахать до тех пор, пока ты не повредишься умом и у тебя не разорвется сердце. А тогда, когда ничего от тебя не останется, кроме куска обезумевшей плоти, истекающей кровью, которая унесет из тебя жизнь в сточную канаву, я воспользуюсь убийцей душ для того, чтобы вышвырнуть то, что от тебя останется, из вселенной, потому что я ни за что не захочу быть с тобой в аду ни единой ночи. Ты этого недостойна.
Луиза отшатнулась от него и ползла по полу, пока не смогла опереться на алтарь.
– Ты можешь все это проделать, можешь издеваться надо мной до тех пор, пока я не откажусь от всего, во что верю. Но ты никогда не изменишь существа того, что я собой представляю сейчас. И только это имеет значение. Я верна себе. Я уже победила.
– Тупозадая шлюха. Вот почему ты и твой ложный Господь всегда будете терпеть поражение. Твоя победа у тебя в голове. Моя – победа физическая. И она настолько, мать твою, реальна, как ты только можешь себе вообразить.
Луиза с вызовом взглянула на Квинна:
– Когда зло станет править, тебя сокрушит добро.
– Полная чушь. Подобные тебе не смогут сокрушить армию, которую я вывожу на поле битвы. Скажи ей, Флетчер, будь с ней честен. Победит моя армия? Наступает Ночь?
– Флетчер! – воззвала к нему Луиза.
– Моя госпожа… Я… – Он уронил голову в полном отчаянии.
– Нет! – выдохнула Луиза. – Флетчер!
Квинн следил за ней в свирепом удовлетворении.
– Готова теперь понаблюдать за скверной частью? Ну! – Он потянулся вниз и схватил ее за плечо, силой вынуждая встать на ноги.
– Убери от нее руки! – потребовал Флетчер.
Плотный комок воздуха ударил у него в животе, и по каждому нерву тела его хозяина огнем разлилась боль. Его с силой отшвырнуло и отправило назад. Даже когда он приземлился на плитки пола, он продолжал скользить, как будто бы под ним оказался лед. Когда он перестал двигаться и собрался с мыслями, выяснилось, что он под самым центром купола.
– Не шевелись, – приказал Квинн.
Пятиугольник из высоких языков белого пламени вспыхнул вокруг Флетчера, четко обозначая его местонахождение. Флетчер беспомощно наблюдал, как Квинн потащил Луизу к южному поперечному нефу. Они исчезли за дверью.
Внутри ступеньки вели вверх. Луиза вынуждена была бежать, чтобы держаться в ногу с Квинном. Винтовая лестница вела все дальше и дальше, вызывая у нее ужасное головокружение, а боль с одной стороны головы стала такой сильной, что ей казалось – ее вот-вот вырвет.
Через узкий проход с аркой они вышли на галерею, окружающую здание. Квинн шел по нему кругом, пока не смог сверху видеть неф. Он толкнул Луизу к молодой девушке в кожаной жилетке и в розовых джинсах.
– Присмотри за ней, – велел он.
Сначала Луиза подумала, что Кортни – одержимая; волосы у нее были ярко-зеленого цвета, все они торчали стоймя и завивались на концах похожими на языки пламени закорючками. Но у нее на щеках повсюду виднелись струпья, как от чесотки, руки были покрыты гноящимися ранами, а один глаз так распух, что почти не открывался.
Кортни захихикала и плотно ухватила Луизу.
– Я первая тебя получу.
Ее язык лизнул Луизу за ухом, а руки плотно сомкнулись на ее ягодицах.
Луиза простонала, когда ноги стали отказываться служить ей.
– Ах ты, дерьмо, – Кортни толкнула Луизу на низкую скамью, которая шла по всей галерее.
– Мы не проживем достаточно долго для этого, – хрипло заверила ее Луиза.
Кортни озадаченно посмотрела на нее.
Квинн положил руки на перила и поглядел вниз на свою молчаливую команду последователей, набившуюся в неф. Кристиан Флетчер не шевелясь стоял в центре пылающих огней пентаграммы, голова откинута назад так, чтобы ему видеть галерею.
Квинн сделал жест рукой, и тюремная камера из белых огней исчезла, оставив на полу одного Флетчера.
– Прежде чем начнется рассвет, объявляю, что на нашем сборище отсутствует еще одно лицо, – провозгласил Квинн. – Хотя я знаю, что он здесь. Ты ведь всегда здесь, разве не так? – Легкая интонация неудовольствия заставила его последователей беспокойно задвигаться.
Квинн сделал знак своему ученику пройти на галерею, тот подвел к нему Грету. Ее толкнули, больно ударив о перила, она чуть не свалилась через них вниз. Квинн схватил ее за загривок, встряхнул, заставляя держать голову прямо. Льняные волосы рассыпались по лицу, когда ее дыхание стало прерывистым.
