Кренсон повернул на запад и помчался со всех ног, желая выбраться отсюда как можно скорее. Примерно через десять минут зуд утих, через полчаса – исчез совсем. Однако осталось ощущение, будто кожа на руках и лице потрескалась.
Примерно в четыре часа утра Кройд зашел в открытое всю ночь кафе возле Таймс-сквер. Он медленно поглощал пищу, читая журнал «Тайм», оставленный кем-то на столе. В медицинском разделе была напечатана статья о самоубийстве среди джокеров, которая сильно его огорчила. Приведенные в ней цитаты напомнили рассказы многих его знакомых, и он даже подумал, не попали ли они в число опрошенных. Кройд очень хорошо понимал чувства, испытываемые этими бедолагами, хотя не полностью их разделял, зная, что, какую бы карту он ни вытянул, в следующий раз ему сдадут новую и, вероятнее всего, это будет туз.
Все его суставы затрещали, когда он поднялся, и еще он почувствовал резкую боль между лопатками. Кроме того, у него распухли ступни ног.
Кройд вернулся домой до рассвета, его лихорадило. Взглянув в зеркало, он заметил, что лицо кажется распухшим. Он не лег в постель, а сидел на стуле и ждал, пока снизу не послышатся шаги брата и сестры.
Когда Кройд наконец встал, чтобы присоединиться к ним за завтраком, его руки и ноги были словно налиты свинцом и суставы трещали, пока он спускался вниз по лестнице.
Клодия, стройная блондинка, обняла Кройда, когда тот вошел на кухню. Затем вгляделась в новое лицо брата.
– Ты выглядишь усталым.
– Не может быть, чтобы я устал так быстро. До твоей свадьбы осталось два дня, и я собираюсь на нее попасть.
– Ты умеешь отдыхать без сна, правда?
Кройд кивнул.
– Тогда не волнуйся. Я знаю, это, наверное, тяжело… Давай поедим.
Когда они пили кофе, Карл спросил:
– Хочешь пойти со мной в контору и посмотреть, как я там все устроил?
– В другой раз, – ответил Кройд. – У меня дела.
– Конечно. Может быть, завтра?
– Не исключено.
Вскоре Карл ушел. Клодия снова наполнила чашку кофе.
– Мы тебя теперь почти не видим, – сказала она.
– Ну, ты знаешь, как обстоят дела. Я сплю – иногда месяцами. Когда просыпаюсь, то не всегда бываю красивым. А иногда приходится крутиться, чтобы оплатить счета.
– Мы это ценим. Только трудно понять – ты же младший в семье, а выглядишь взрослым мужчиной. И поступаешь как мужчина. Ты не получил свою долю детства сполна.
Он улыбнулся:
– А ты кто – старуха? Тебе вот всего семнадцать, а ты уже выходишь замуж.
Девушка улыбнулась в ответ:
– Он хороший парень, Кройд. Я знаю, мы будем счастливы.
– Надеюсь, что это так. Если когда-нибудь захочешь со мной связаться, я тебе скажу, где можно оставить для меня сообщение. Только я не гарантирую, что отзовусь немедленно.
– Я понимаю. А чем ты занимаешься?
– Начинал и бросал много разных дел. Как раз сейчас я временно без работы. На этот раз я не стал суетиться, потому что у тебя свадьба. Какой он, твой Сэм?
– О, очень правильный. Учился в Принстоне. Служил в армии капитаном.
– Европа? Тихий океан?
– Вашингтон.
– А! Большие связи.
Клодия кивнула.
– Ну хорошо, – сказал Кройд. – Ты знаешь, я желаю тебе счастья.
Сестра встала и снова обняла его.
– Я по тебе скучала.
– И я тоже.
– Мне сейчас тоже надо бежать по делам. Увидимся позже?
– Да.
– Отдохни, пожалуйста, у тебя усталый вид.
Когда Клодия ушла, Кройд вытянул руки вверх, пытаясь унять боль в плечах. При этом рубаха на спине треснула. Он посмотрел на себя в зеркало в прихожей: сегодня его плечи выглядели шире, чем вчера. Впрочем, все тело казалось более широким и массивным.
Кренсон вернулся к себе в комнату и разделся догола. Большая часть торса была покрыта красной сыпью. При одном взгляде на нее ему захотелось чесаться, но он сдержался. Вместо этого наполнил ванну и долго отмокал в ней. К тому времени, как Кройд вылез из ванны, уровень воды заметно понизился. Он посмотрел на себя в зеркало в ванной комнате; ему почудилось, что его тело снова увеличилось в размерах. Возможно ли, чтобы часть воды впиталась через кожу? Во всяком случае, воспаление прошло, хотя кожа все еще оставалась шершавой в тех местах, где была сыпь.
Кройд надел одежду, которая оставалась с того раза, когда он был крупнее. Потом вышел из дома и отправился в тот же магазин готового платья, который посетил днем раньше. Там он снова полностью сменил гардероб и поехал обратно. Его слегка подташнивало, когда вагон трясло и покачивало. Он заметил, что его руки выглядят сухими и шершавыми. Кройд потер их, и хлопья омертвелой кожи посыпались, словно перхоть.
Выйдя из подземки, он пешком дошел до многоквартирного дома, где жил Сарцанно. Однако дверь открыла не мать Джо, Роза, а другая женщина.
– Что вам нужно? – спросила она.
– Я ищу Джо Сарцанно.
– Здесь нет никого с таким именем. Должно быть, они выехали до нашего приезда.
– Так вам неизвестно, куда они уехали?
– Нет. Спросите управляющего, может, он знает.
Женщина захлопнула дверь.
Кройд попытался найти управляющего, но поиск не дал никаких результатов.
Он вернулся домой, чувствуя себя отяжелевшим и расплывшимся. Зевнул один раз, другой… Слишком рано, чтобы снова уснуть! Это превращение происходило более загадочно, чем обычно.
Он поставил кофейник на плиту и ходил взад и вперед, ожидая, пока закипит вода. Хотя нельзя было предугадать наверняка, что он проснется с каким-либо особым талантом, каждый раз постоянным оставалось одно: он менялся. Кройд перебрал в памяти все превращения, которые происходили с ним с тех пор, как он заразился. Только в этом, последнем случае он не стал ни джокером, ни тузом, ничем не отличаясь от обычных людей. Хотя…
Когда кофе был готов, Кренсон налил его в чашку и едва сделал глоток, как осознал, что почесывает правое бедро. Зудели ладони, он потер их, и на стол посыпались хлопья сухой кожи. О какой обычности может идти речь, когда он увеличивается в объеме, что-то странное происходит с его кожей, и притом эта усталость? Было очевидно, что все-таки он не совсем нормален. Но в чем состоит теперь отклонение от нормы? Интересно, сможет ли доктор Тахион помочь ему? Или, по крайней мере, подсказать, что происходит?
Кройд набрал номер, который хранил в памяти. Женщина веселым голосом ответила, что Тахион уехал, но вернется сегодня после полудня. Спросила имя Кройда, по-видимому, проверила его по какому-то списку и велела прийти в три часа.
Кофейник был пуст; между тем зуд усилился и распространился на все тело. Кройд поднялся наверх и снова наполнил ванну. Раздевшись, он осмотрел себя. Вся кожа выглядела столь же сухой и отваливалась хлопьями, как на руках.
Он долго лежал в воде, с удовольствием ощущая тепло. Через некоторое время Кройд закрыл глаза…
Внезапно он резко сел – чуть было не провалился в сон! Кренсон схватил мочалку и стал возить ею по телу – не только для того, чтобы смыть всю мертвую кожу. Закончив, быстро вытерся полотенцем и поспешил в свою комнату. В глубине ящика комода были таблетки. В какие бы игры ни играло с ним тело, сейчас сон был злейшим его врагом. Конечно, хотелось бы вытянуться на кровати – отдохнуть, как предлагала Клодия. Но он знал, что не может себе этого позволить.
Тахион взял анализ крови, который удалось взять только с третьей попытки, и ввел его в машину. Пока ждали результата, Тахион не терял время зря.
– Ваши резцы были такими же длинными, когда вы проснулись? – спросил он, заглядывая Кройду в рот.
– Выглядели нормально, когда чистил зубы, – ответил тот. – Они выросли?
– Взгляните.
Тахион протянул ему маленькое зеркальце. Кренсон уставился в него. Зубы стали длиной в дюйм и казались острыми.
– Что-то новенькое! Не знаю, когда это произошло.
Тахион осторожно завел левую руку молодого человека за спину борцовским приемом и прижал свои пальцы ниже выпирающей лопатки.
Кройд вскрикнул.
– Так больно? – спросил Тахион.
– Еще бы! Может, там что-то сломалось?
Доктор покачал головой. Он уже исследовал под микроскопом хлопья кожи и сейчас рассматривал ступни ног Кройда.
– Они были такими же широкими, когда вы проснулись?
– Нет. Что, черт возьми, происходит, доктор?
– Подождем еще минуту-другую, пока машина закончит анализ. Вы уже были у меня два или три раза…
– Да, – подтвердил Кренсон.
– К счастью, один раз вы приходили сразу же после пробуждения. В другой раз были здесь примерно через шесть часов после того, как проснулись. В первом случае у вас наблюдался высокий уровень очень странного гормона, который, как я тогда подумал, мог быть связан с самим процессом изменения. Во второй раз – через шесть часов после пробуждения – у вас все еще оставались следы этого гормона, но его уровень был весьма низок. Он присутствовал только в этих двух случаях.
