деревенского вида мост пересекал маленькое озерцо, одно из многих. Молодая попутчица Марта остановилась на его середине и показала рукой на их отражения в воде.
— Посмотрите сюда, мистер Уайлдспринг. Видите, как прекрасно вы выглядите?
В воде Март разглядел мрачноватой красоты мужчину с копной каштановых волос и прекрасно обрисованными чертами лица. Это льстящее отражение было одето в то, что выглядело как ярко-оранжевый военный космический скафандр. Отражение юной особы в точности соответствовало виду его попутчицы. Март поднял руку, отражение повторило его движение.
— Разве мы не привлекательная пара?
— Да, — ответил он твердо, — это точно. Такие мы и есть.
— Если бы вам пришлось снять все эти ваши одежды, вы бы просто отбросили их прочь?
— Нет. Нет, Пенни, я совершенно точно не сделаю этого. Если бы мне пришлось снять космокостюм, то я хотел бы поместить его в безопасное место, где без труда сумею его отыскать. Хорошо бы быстро надеть свой скафандр, если в том возникнет необходимость.
— Ладно, — Пенни выглядела задумчивой. — Возможно, он захочет отослать вас прочь. Он иногда так делает. Но, думаю, те, кого он высылает, позже могут вернуться.
— Он повелитель этих мест? Как его имя?
— Я не знаю, но тут в парке установлена его большая статуя. Мы, возможно, наткнемся на нее, если пойдем в том направлении. Все говорят просто «он». И всем понятно, о ком идет речь.
— Я бы хотел увидеть эту статую и заснять ее. — Март показал ей свой цифровик. — Но прежде нужно пройти на берег и сделать оттуда несколько снимков, и чтобы ты позировала мне на мосту. Должны получиться отличные кадры. Это можно сделать?
— Звучит заманчиво, — улыбнулась Пенни. — Только скажи, какие позы мне принять.
— Обязательно. Надеюсь, ты не боишься, что я сбегу, чтобы обследовать ваш рай в одиночку?
Она вздернула подбородок, что прибавило ей еще больше очарования.
— А вы хотите это сделать?
— Нет.
— Это хорошо. Чужаков должен кто-то сопровождать. Проводник. У нас так принято. Но вам нет нужды пускаться на всякие хитрости. Как только вы захотите нас покинуть, вы тут же можете это сделать. А я вернусь к воротам и буду вас ждать.
— Хорошо, я запомню это. Но разве он не послал кого-то другого, чтобы сменить тебя у ворот?
— Думаю, да. Наверное. В какой позе ты хочешь меня снимать?
— Ну, давай, скажем, сидя на перилах.
— Чтобы лучше были видны ноги? Ты прав. У меня очень красивые ноги. Вот так хорошо?
Это было не просто хорошо, это было восхитительно — вид ее стройных ножек над водой. Одну она вытянула вдоль перил, ступней другой зацепилась за опору, а ее юбка-паутинка довольно высоко задралась на бедрах. Март, пятясь, спустился с моста, миновал спящего в траве мужчину и все это время снимал ее, останавливая камеру лишь на короткие промежутки, чтобы точно запомнить цифры, быстро сменяющие друг друга в окошке счетчика кадров. С берега он взял еще несколько ракурсов.
Закончив съемку, Март вернулся на мостик к своей прелестной проводнице.
— Это было восхитительно. Но у меня есть пара вопросов. Нет, даже три вопроса!
Ее улыбка способна была размягчать камни.
— Если я не смогу ответить, мы найдем того, кто сможет.
— Вопрос первый. Мостик деревянный, и если бы мы были на Земле, то все перила были бы изрезаны надписями. Всякие пронзенные стрелами сердечки, имена и сакральные формулы типа «Джон + Йоко = Любовь». А на этих перилах ничего подобного. Почему так?
— На Земле мы так делаем, чтобы люди нас помнили, — раздумчиво ответила юная Пенни. — И чтобы мы сами помнили. Это вроде заклятия. Мы вырезаем надпись и думаем: теперь, может быть, никогда не случится так, что он меня бросит или я его брошу. Но годы спустя, уже почти забыв его, я могу случайно увидеть эту надпись. И я подумаю: да, может, он не был таким уж красавцем или в чем-то талантливым, но у него было самое лучшее сердце. И если бы все сложилось немного по-другому…
Март быстро проговорил:
— Я не хотел затрагивать ваши чувства.
— Ничего страшного. Я просто думала. Теперь все не так. Здесь по-иному. Вот о чем я думаю. Мы знаем, что будем всегда помнить это место и людей, которых мы здесь любим. Помнить про все это всегда и вечно. Зато трудно вспомнить, как все было до того, как мы сюда попали. Похоже, у меня там, на Земле была своя квартирка. Всего две комнатки и ванная: крупная мебель туда не могла влезть. В углу была встроенная горка для посуды, которую я никак не могла открыть. Горку сделали много лет назад, она была покрашена белым, и краска намертво прихватила дверцу.
— Я понимаю, — Март положил руку ей на плечо.
— Я была совершенно точно уверена, что в горке ничего нет, но мне просто было любопытно. И вот теперь я здесь, и меня не покидает чувство, что все это происходило давным-давно и с кем-то другим. С кем-то, кого я когда-то видела на экране. Мне остается только жалеть, что та, другая, не взломала горку и не посмотрела, что внутри…
Юная спутница соскользнула с перил и улыбнулась.
— Не самый хороший ответ, но не думаю, что смогла бы сказать лучше. Так у вас три вопроса?
— Да, — вздохнул Март. — Вот следующий. На берегу — никакого мусора, и в воде отбросы не плавают. А между тем я не видел здесь ни одной урны для мусора. Как же так?
— Это потому, что тут все наше. Все это место принадлежит нам. Он нам дал его. Мы принадлежим ему, а все вокруг принадлежит нам. Мы здесь живем. На Земле все принадлежит государству. По крайней мере, в Америке. Они говорят тебе, что вокруг все твое, что ты всему хозяин, а потом ты узнаешь, что они за твоей спиной проделывают всякие мерзкие делишки. А тут все по-настоящему наше. Мы можем рубить здесь деревья и срывать цветы, но не хотим этого делать. Конечно, если бы здесь было больше людей, то все могло бы быть по-другому.
— Ты говорила, что некоторых он высылает отсюда.
Юная леди кивнула с печальным видом.
— Возможно, когда-нибудь он и меня отошлет. Я надеюсь, этого не случится.
— Они возвращаются на Землю?
Пенни снова кивнула.
— И что они там делают?
— Я не знаю, и это уже четвертый вопрос. Ну ладно, я знаю. Они там делаю то, что он просит их делать, а когда они выполняют его просьбу, они могут вернуться назад.
— Эти два вопроса не
