позволяет и в таком возрасте, - он вдруг заговорил резко, зло. - А ты мне еще должен рассказать, как она любит, в каких позах, куда прикасаться, где нежно, где жестко. Как ей особенно хорошо? Сзади так сзади. Орально так орально.
- Эта твоя злость говорит только о том, что ты это я, - мне удалось взять себя в руки. - Будь я твоим клоном, вел бы себя точно так же.
- Браво! - он издевательски театрально хлопает в ладоши. - Но ты же всё рано не веришь, что я, легший на Грейси через пять-семь лет после твоей смерти, и есть ты. Поэтому здесь не самообман и не погоня за тем, что "после смерти", а чистота и подлинность любви.
Я принимаю у него экзамен. Грейси уехала на уик-энд к подруге, и клон должен показать, как он ориентируется в моем доме. Одно дело, когда мы тренировались на макете в лаборатории, и совсем другое сейчас. Он должен примерить на себя, обжить мою жизнь. Он хорошо справляется, я даже не ожидал.
Звонок в дверь. Кто это? Билл?! Боже! Билл это сын. Ему всё это знать не то что не положено - ни подозрения, ни тени намека не должно быть на такое знание.
Прячу Эдвина в гардеробную.
- Сынок! Какими судьбами? - обнимаю Билла. Он несколько удивлен, если вообще не шокирован, я же обычно избегаю тактильных контактов с ним и выражаю свои чувства куда как сдержанней и только дистанционно. И это слащавое "сынок" он слышит от меня, пожалуй, что впервые.
- Как Люси? - это жена Билла. Усаживаю сына в его любимое кресло в гостиной. - Как Хлоя? - дочка Билла. - Неужели действительно подает на развод? - говорю всё это и вдруг соображаю, что вчера вечером, в телефонном разговоре, я уже задавал эти вопросы сыну и получил ответы. - Как Айви? - такса Билла. Об Айви я вчера не спрашивал.
- Тебе кланяется, - отвечает Билл.
Судя по всему, он решил, что я здесь встречаюсь с женщиной, пока мамы нет. Подавив первую свою реакцию, пытается быть со мной тактичным, пробует отнестись с пониманием. Видимо, считает, что это я напоследок пытаюсь взять от жизни всё. Точнее, хоть что-то. Пусть плохонькое, но так вот, из принципа.
Эдвин чихнул в гардеробе. Да, конечно, у меня же всегда была аллергия даже на незначительную порцию пыли. Сын глянул на меня с таким выражением: "Как же всё это пошло". Я с ним согласен. Пошел к гардеробной, вернулся вместе с клоном.
Сидим в гостиной втроем. Билл понял меня. Он на моем месте так бы не поступил, но признает мое право и мою правоту. Да и не о правоте здесь речь для него, а о милосердии, но... Конечно, он будет молчать в любом случае. Мама же не представляет своей жизни без меня.
- Ваш отец, - Эдвин говорит Биллу, - вся его вина передо мной лишь в том, что он хочет, чтобы я был им. Вполне человеческое желание. Да я и не могу быть никем иным. Так что всё нормально. Я буду стараться.
Я проводил Билла до машины (мой двойник тактично остался в гостиной). Сын тих и растроган. И еще мне показалось, он считает, что клон Эдвин чуточку лучше, добрее меня.
Мы гуляем с ним в городском парке. Здесь не может быть моих знакомых, и нам не надо прятаться. Никому нет никакого дела до двух старичков-близнецов. Я устал. Я теперь устаю очень быстро. Клон Эдвин выдохся чуточку меньше моего, что же, мои генные инженеры не зря получают свои зарплаты. Я сажусь на скамейку. Он садится рядом.
- Я всегда должен сидеть нога на ногу? - спрашивает он.
- Необязательно. Когда как, то есть по желанию. Но я обычно сажусь чуть подальше от своего собеседника.
Он отодвигается.
- Ты должен был лишь чуть отодвинуться, понимаешь? А ты отстранился так, будто мы с тобой поссорились.
Он придвигается, находит правильную дистанцию. Мы сидим, созерцаем: пруд, уточки, первые листья осени на пруду, чистый, немного прохладный воздух, юные и пожилые на утренней пробежке, кто-то выгуливает собак, кто-то детей.
- Ты, как и я, переживаешь сейчас гармонию и покой, - спрашивает он, - или же считаешь, что гармония при всей своей подлинности и правоте поверхностна и не отменяет страха предстоящей смерти, сознания несвершенности, невозможности смысла жизни?
- Я не настолько, знаешь ли, сложный и не настолько книжный. Так что умерь свой пыл. Мне просто сейчас хорошо, и я сейчас с этой красотой напрямую, без философствования и метафор.
Я не стал говорить ему, как мне больно всё это терять.
- Может быть, ты и прав, - задумался он. - Но ты не ответил мне о смысле.
- Смыслы были и, в общем-то, есть. Но они не те, что называются "высшими". И даже не в них дело, пойми.
- А в чем?
- Я сам толком не понял. Но твердо знаю - не в них. И это мое знание, может быть, добавляет что-то самим смыслам. Делает даже глубже, доподлиннее, что ли... смыслам вредно быть абсолютными. Да, конечно, я не дорос, не дотянулся до многих из них, очень жаль. Бывает, что больно и жаль. Но в то же время я свободен от них и не свожусь к этой своей неудаче.
- Черпаешь из неудачи? - спрашивает он.
- Ты упрощаешь в пользу громкой фразы, - отрезал я. - Я дожил и до покоя, и до удовлетворенности по итогам жизни, но не переоцениваю это... хватило ума и вкуса не переоценивать.
- Извините, - пред нашей скамейкой возникла длинноногая девушка в шортах. - Вы не могли бы нас... - подает клону Эдвину видеокамеру последней модели.
Он растерялся, смотрит на меня. Я киваю: "Сделай, Эдвин". И сколько таких мелочей еще будет. А мой двойник не готов. Но чтоб подготовиться, надо прожить целую жизнь, наверное. А как пользоваться этой камерой, я и сам не знаю. Отстаю потихоньку от жизни. Ладно, девица сейчас ему объяснит. И зачем это ей потребовалась съемка? Селфилась бы со своим парнем сколько душе угодно. Ах, юноша поднял ее на руки, теперь понятно.
Сын растрогался по итогам той нашей встречи, под впечатлением минуты. Но вот минута прошла, и началось занудство. Билл боится, как бы клон не вступил
