Ознакомительная версия.
– Пошли вы со своей наркотой, – сплюнул Олег.
– Ты че тянешь?! Совсем ошизел! Какая наркота? Это ж простая травка. В Штатах ее курят все, даже девчонки.
– А если в Штатах будут голым задом на ежа садиться, вы тоже усядетесь? – с вызовом спросил Олег.
– Ты че, новый воспитатель? Смотри, мы можем не только по-хорошему, – с угрозой сказал Лева Маркин.
Макс Егоров живо поддержал приятеля:
– Ага. Мы еще и алюлей накидать могём, мозги прочистить.
Видя, что хорошим все равно не закончится, Олег прикинул свои силы, и с сожалением понял, что против троицы у него ни единого шанса. Мало того, что на их на стороне было численное преимущество, вдобавок ко всему слабость у него еще не прошла окончательно. Между тем, противники чувствовали свою силу, и от этого храбрость их возрастала.
Лева процедил:
– Говорил же, что он за нами шпионит. Верняк, побежит дяде Сэму настучит.
– Нет, к директору он не побежит, если у него соображалка хоть чуть пашет. Заламывай его, – скомандовал Юрка.
Лева с Мишкой с двух сторон навалились на Олега, и тот оказался в тисках. Надвигалась реальная опасность.
– Пустите, – Олег попытался вырваться, но у него ничего не получилось.
– Не трепыхайся. Когда надо, тогда и отпустим. Нам надо знать, что ты никому на нас не накапаешь, – проговорил Земской.
– Делайте, что хотите, мне до лампочки.
– А где гарантия? Слышал такое слово?
– Откуда я вам ее возьму, гарантию?
– Курнешь с нами, тогда отпустим. Если что, ты – соучастник. В случае чего, меня папуля отмажет, а ты вылетишь из школы. Понятно? Так что бери и не ломайся. Не каждый день косячок на халяву предлагают.
Лева и Макс по-прежнему держали Олега, а Юрка попытался вставить ему сигарету в рот. Олег выплюнул сигарету, изловчился и изо всех сил боднул Земского в подбородок. Это было ошибкой. Олег почувствовал удар в живот, и от боли согнулся пополам. Второй удар заставил его упасть на колени.
– Так что, выкуришь сигаретку? Или как? – спросил Земской, пнув Олега ногой в бок.
– Или как, – зло процедил Олег.
Несмотря на боль, в голове была поразительная ясность. Мысли работали четко, как компьютер, просчитывая все вероятности. Вскочить и попытаться добраться до двери, прежде чем его снова завалят, удастся вряд ли. Поднять шум, чтобы сбежался народ? Возможно, до разговора с Машей он так бы и поступил, но теперь он не мог продемонстрировать малодушие. Геройство никак не вязалось с воплями о помощи на школьном чердаке. Приходилось надеяться на счастливый случай. И он не замедлил прийти.
– Атас! По-моему, кто-то идет, – шикнул Юрка на приятелей.
Все насторожились.
Олег лихорадочно соображал, как воспользоваться неожиданным подарком судьбы. Искушение привлечь к себе внимание было слишком велико. Для этого совсем незачем звать на помощь. Достаточно затеять потасовку, чтобы возню услышали в коридоре. В таком случае, Маша не сможет обвинить его в трусости, как-никак дрался один против троих, а с другой стороны дело не зайдет слишком далеко, потому что на шум сбегутся. Вот он выход! Однако ход его мыслей не отличался оригинальностью. Земской, приблизившись к Олегу вплотную, схватил его за грудки и прошипел:
– Только вякни. Если по твоей вине сюда придут, мы скажем, что это ты притащил травку.
Ребята погасили фонарик, замерли и прислушались.
«Вот тебе и проинтуичил неприятности с Земским. Чего ради я на чердак поперся!» – в сердцах подумал Олег.
Надежда на то, что все обойдется растаяла так же быстро, как и возникла. Ситуация изменилась, и теперь в его собственных интересах было, чтобы их не обнаружили. Шансы на то, что поверят чужаку, а не трем хорошим ученикам, которые учатся здесь с первого класса, были нулевыми. Он проиграл.
Олег злился на свое бессилие и на Земского, этого лживого оборотня. Почему-то вся его злость сконцентрировалась именно на нем, как будто Лева и Макс были ни при чем. Юрка Земской был так близко, что Олег чувствовал в темноте его дыхание. Вокруг не было ничего, кроме черноты и ритмичного сопения недруга.
В какое-то мгновение мысли Олега будто обрели плотность. Он сделал усилие, и второй раз за нынешний вечер реальность расступилась, увлекая его в мир видений.
Пустынный полутемный двор. Монотонная, серая стена из литых блоков, возле которой бородавками торчат четыре зашарпанных, двухэтажных строения.
Олег узнал это место. Стройка большого жилого комплекса находилась недалеко от школы и тянулась почти на квартал. В первые дома уже вселились жильцы, а убогие двухэтажки, на месте которых планировалось возвести последнее здание, еще дожидались сноса. Эти развалюхи будто чувствовали, что дни их сочтены, и все же в них еще теплилась жизнь.
Видения… видения… видения… За окном висит «народный холодильник» – старомодная авоська с продуктами. На балконе второго этажа покачивается задеревеневшее, точно пластмассовое белье. Далекий фонарь очерчивает силуэт идущего человека и бросает на заснеженную дорожку гротескно длинную тень. Земской?
Неожиданно сознание Олега претерпевает странное превращение. Оно раздваивается. Сторонний наблюдатель отходит на второй план. В него, как через прорвавшийся шлюз, потоком врываются чужие мысли.
«Надо же такой облом. А все из-за этого идиота. Явился, вынюхивать. Хорошо, если обойдется, а вдруг дяде Сэму настучит? Лучшая защита – нападение. Подкинуть ему в портфель травки, не отмоется».
Вдруг цепочка мыслей обрывается. Сзади наползает тень, пожирая освещенное фонарем пространство. Она подминает под себя одинокую, вытянутую тенюшку, которая кажется жалкой на фоне многоголового монолита.
Ощущение опасности, надежда, испуг сменяют друг друга с бешеной скоростью.
«Называется, срезал путь к дому. А может, это не шпана? Не оборачиваться. Интересно, они далеко?»
Он оглядывается. Их пятеро. Двое – малолетки. Трое почти ровесники. Страх пронизывает его с новой силой.
«Полный отстой! Почти рядом с домом. Бежать? Не успею. Откупиться. Отдам им все, что у меня есть».
Пальцы нащупывают застежку на кармане куртки и дергают за нее. Еще и еще раз. Тщетно.
«Гадская молния! Заела. Только не сейчас!»
Паника медленно растекается, делая руки и ноги ватными. Упиваясь его испугом, враждебная стая смыкает кольцо. Круглолицый, в вязаной шапочке, надвинутой по самые глаза. Мелкий, все время поддергивающий спадающие штаны. У них пугающе одинаковые глаза, с жестоким прищуром.
«Я отдам вам все. Только не бейте». Лепет звучит жалко. Это ошибка. Стая отступает перед силой, но не знает сострадания к слабости. Подростки надвигаются все ближе. Запах чужого страха дает стае ощущение могущества. Деньги отходят на второй план.
Ознакомительная версия.
