Ознакомительная версия.
Майлз перемахнул на лестницу и босиком осторожно спустился вниз, чтобы выглянуть наружу.
— Пим, — тихо позвал он.
Пим всхрапнул и рывком проснулся. — Милорд? — с тревогой произнёс он.
— Спускайся сюда. Тихо. Возьми парализатор.
Через несколько секунд Пим стоял уже рядом с ним. Спал он в брюках, положив у подушки ботинки и парализатор в кобуре. — Какого черта…? — пробормотал Пим, также глядя во двор.
Свет исходил от огня. На крыше Майлзовой палатки, поставленной во дворе, тихо горел брошенный кем-то смолистый факел. Пим бросился к двери, но потом заставил себя остановиться, когда до него дошло то же, что и до Майлза. Их палатка была из стандартного снаряжения Службы. Брезент, из которого она была сделана, маркированный «для боевых действий», не плавился и не горел.
Майлз задумался, а знал ли об этом человек, швырнувший факел. Что это было — зловещая угроза или просто неудавшееся покушение? Если бы палатка была из обычной ткани, а Майлз — внутри палатки, то о результате еще можно было бы гадать. Хуже было бы, если бы в этом случае в ней оказались дети Кейрела — Майлз представил себе вспышку огня, похожую на распускающийся цветок, и вздрогнул.
Пим высвободил парализатор из кобуры и сделал стойку у передней двери.
— Давно?
— Не уверен. Могло гореть минут десять прежде, чем я проснулся.
Пим покачал головой, сделал неглубокий вдох, поднял сканер и ринулся в темноту, освещаемую золотыми отблесками.
— Что-то случилось, милорд? — донёсся от двери спальни обеспокоенный голос старосты Кейрела.
— Возможно. Подождите, — Майлз поймал Кейрела, рванувшегося к двери. — Пим сейчас обыскивает двор со сканером и парализатором. Погодите, пусть он сначала скажет, что всё чисто. Я думаю, что Вашим мальчикам пока безопаснее внутри палатки.
Кейрел подошёл к окну, у него перехватило дыхание, и он выругался. Через несколько минут вернулся Пим.
— Сейчас никого нету в радиусе километра, — кратко доложил он. Он помог Кейрелу взять козье ведро и затушить факел. Мальчики, которые спали всё время, пока огонь горел, проснулись, когда он зашипел, погасая.
— Теперь я думаю, что это была неудачная идея — одолжить им мою палатку, — сдавленным голосом сказал Майлз с крыльца. — Мне чудовищно жаль, староста Кейрел. Я не подумал.
— Этого никогда не должно было… — Кейрел брызгал слюной и заикался от гнева и запоздалого испуга, — этого никогда не должно было случиться, милорд. Я приношу извинения… извинения за жителей Лесной Долины. — Он беспомощно повернулся, вглядываясь в темноту. Ночное небо, прекрасное, испещрённое звёздами, теперь выглядело угрожающе.
Когда мальчики проснулись и до них окончательно дошло происшедшее, они решили, что это просто захватывающе интересно, и пожелали вернуться в палатку и залечь в засаду, поджидая следующего убийцу. Матушка Кейрел, пронзительно и непреклонно командуя, загнала их вместо этого в дом и постелила им в комнате. Только через час они перестали роптать на такую несправедливость и опять заснули.
Майлз вовсе не уснул. Он был взвинчен, казалось, еще чуть-чуть — и начнёт нести неконтролируемую чепуху. Он лежал неподвижно на своём тюфяке, прислушиваясь к Ди, который тяжело дышал во сне, и к Пиму, который из вежливости притворялся, что спит, и, казалось, вообще не дышал.
Майлз готов был уже предложить Пиму сдаться и провести остаток ночи на крыльце, когда тишину разорвал донёсшийся снаружи пронзительный, несообразно громкий крик, в котором слышалась боль.
— Лошади! — Майлз рывком вскочил на ноги, с бьющимся сердцем, и обогнал Пима на пути к лестнице. Пим, однако, опередил его, спрыгнув прямо через край полатей на пол и упруго приземлившись на полусогнутые ноги, и первым добрался до двери. Наработанный рефлекс телохранителя заставил Пима попытаться затолкать Майлза обратно в дом. Майлз чуть не укусил его. «Идите, чёрт возьми! Я вооружён!»
Пим, обиженный в самых благородных побуждениях, вылетел из двери хижины, Майлз за ним по пятам. На середине двора им пришлось разбежаться в две стороны, потому что из темноты выросло нечто огромное, храпящее, и чуть не затоптало их; это гнедая кобыла опять вырвалась на свободу. Еще один вопль пронизал темноту. Он доносился от коновязи.
— Дурачок? — позвал в панике Майлз. Это был голос Дурачка, но подобных криков Майлз не слышал с тех пор, как в Форкосиган-Сюрло во время пожара сгорела конюшня вместе с запертой внутри лошадью. — Дурачок!
Еще один храпящий взвизг, а потом что-то хряпнуло, как будто молотом раскололи арбуз. Пим, шатаясь, сделал несколько шагов назад, с трудом втягивая в себя воздух, издавая низкие прерывистые звуки в такт дыханию, споткнулся, упал на землю и остался лежать, подтянув колени к груди. Его явно не убило, так как в промежутках между хриплыми вдохами он отчаянно ругался. Майлз бросился на колени рядом с ним, ощупал голову — нет, слава Богу, это в грудь ударило Пима копыто Дурачка с таким зловещим звуком. Удар вышиб телохранителю воздух из лёгких, и, может быть, треснуло ребро. Майлз более осмотрительно забежал с той стороны коновязи, куда лошади были повёрнуты головами.
Дурачок-Толстячок дёргался на привязи, пытаясь встать на дыбы. Он опять пронзительно заржал, сверкая белками глаз в темноте. Майлз подбежал к нему с головы. «Дурачок, мальчик! Что случилось?» Он скользнул левой рукой по веревке к уздечке Дурачка, а правой потянулся, чтобы успокоительно погладить лошадь по плечу. Дурачок дёрнулся, но уже не пытался подняться на дыбы, и стоял, дрожа. Он замотал головой. Внезапно Майлзу забрызгало лицо и грудь чем-то горячим, тёмным и липким.
— Ди! — заорал Майлз. — Ди!
Конечно, при таком переполохе уже никто не спал. Шесть человек ссыпались с крыльца и побежали по двору, и ни один из них не подумал принести свет… нет, вот между пальцами доктора Ди блеснул холодный луч люминофора, а Матушка Кейрел до сих пор пыталась зажечь лампу. — Ди, дайте сюда этот чёртов фонарь! — потребовал Майлз, и остановился, задавив в горле свой крик и опустив тон на октаву — до более низкого регистра, который он в себе старательно вырабатывал.
Ди подбежал и сунул фонарик в направлении Майлза, потом ахнул, и его лицо побелело. — Милорд! В вас стреляли? — В свете фонаря тёмная жидкость, пропитавшая рубашку Майлза, внезапно засверкала алым цветом.
— Не в меня, — ответил Майлз, в ужасе оглядывая свою грудь. Его затошнило от внезапного воспоминания, и он похолодел, вспомнив другую кровавую смерть — покойного сержанта Ботари, которого заменил Пим. Которого Пим никогда не заменит. Ди резко повернулся кругом. — Пим?
Ознакомительная версия.
