Уже в первую неделю Рэнсом познакомился с сельскохозяйственными угодьями хроссов. Примерно в миле вниз по хандрамиту от поселка лежали широкие безлесные пространства, покрытые низкой мясистой растительностью, главным образом желтого, оранжевого и синего цвета. За ними поднимались салатоподобные растения высотой с земную березу. Там, где они нависали над теплой водой, на нижних листьях можно было лежать, как в гамаке, слегка покачиваясь и вдыхая их нежный запах. Вообще, долго оставаться в неподвижности в хандрамите можно было только возле воды: в других местах было слишком холодно, как на Земле ясным зимним утром. В обработке «полей» участвовали жители всех близлежащих деревень, причем существовало довольно отчетливое разделение труда. Хроссы не только срезали созревшие растения, но и сушили урожай, переносили в хранилища и даже чем-то удобряли свои угодья. Более того, Рэнсом заподозрил, что если не все, то некоторые водяные протоки имеют искусственное происхождение.
Но настоящий переворот в его взглядах на хроссов произошел, когда он достаточно изучил язык, чтобы объяснить им все про себя. В ответ на их вопросы он заявил, что спустился с неба. Хнохра тут же переспросил, с какой он планеты (или «земли» — хандры). Рэнсом специально давал «детское» объяснение, считая, что имеет дело с примитивным и невежественным народом, и был немало смущен. Хнохра подробно разъяснил ему, что жить на небе нельзя, потому что там нет воздуха. Вероятно, он пролетел сквозь небо, прибавил хросс, но ведь вылетел он с какой-то хандры? Оказалось, что Рэнсом не может указать Землю на звездном небе. Удивленные хроссы сами обратили его внимание на яркую планету, стоявшую невысоко на западе — немного левее, чем село Солнце. Рэнсома изумило, что они уверенно выбрали именно планету, а не звезду. Неужели они что-то понимают в астрономии? К несчастью, он еще слишком плохо знал язык, чтобы выяснять такие подробности, но поинтересовался, как называется эта планета?
— Тулкандра, — ответили хроссы, — Безмолвный мир, Безмолвная планета.
— Почему «Тулк»? — удивился Рэнсом. — Почему «Безмолвная»? — но этого никто не знал.
— Это знают серони, — сообщил Хнохра. — Такие вещи знают именно они.
Рэнсома спросили, как он добрался до Малакандры. Он попытался описать космический корабль, не сумел, и снова услышал:
— Такие вещи знают серони.
Были ли у него спутники? Да, с ним прилетели еще двое таких, как он, но они оказались дурными людьми (на языке хроссов это звучало как «порченые люди»). Они хотели его убить, но он убежал. Из объяснений Рэнсома хроссы поняли далеко не все и, обсудив, решили, что ему следует отправиться к Уарсе. Уарса его защитит. Рэнсом спросил, кто такой Уарса, но понял только, что, во-первых, живет Уарса в Мельдилорне, во-вторых, знает все и правит всеми, в-третьих, всегда там пребывал, и в-четвертых, не является ни хроссом, ни одним из серони. Оставаясь в плену своих представлений, Рэнсом спросил, не Уарса ли сотворил мир. Хроссы ужасно запротестовали, зашумели. Неужели на Тулкандре не известно, что мир сотворил Малельдил Юный и он же правит миром? Это знает любой малыш! А где живет Малельдил, поинтересовался Рэнсом.
— Вместе с Древним.
— Кто же такой Древний? — ответа Рэнсом не понял. Он попытался спросить по-другому: — Где живет Древний?
— Древний — не такой, — ответил Хнохра, — ему нет нужды жить где-нибудь.
Из дальнейших разъяснений Рэнсом понял мало, но все же достаточно, чтобы почувствовать раздражение. Он был намерен обращать этих примитивных, но разумных существ в лоно истинной веры, а вышло так, что это он — дикарь, и ему дают необходимые начальные представления о цивилизованной религии. Череда вопросов и ответов напоминала краткий катехизис. Он уяснил, что Малельдил — неделимый дух, лишенный тела и страстей.
— Он — не хнау, — объяснили хроссы.
— Что такое хнау? — спросил Рэнсом.
— Ты — хнау. Я — хнау. Серони — хнау. Пфифльтригги — хнау.
— Пфифльтригги? — удивился землянин.
— В десяти и больше днях пути к западу, — ответил Хнохра, — харандра переходит не в хандрамит, а в широкое пространство, открытое со всех сторон. С севера на юг в нем пять дней пути, с востока на запад — десять. Там леса не такие, как здесь, другого цвета — синие и зеленые. Это очень глубокая впадина, до самых корней земли. Там много твердого вещества, и там живут пфифльтригги. Они любят копать землю, а то, что добудут, — размягчают на огне и делают из него разные вещи. Пфифльтригги — маленький народец, меньше тебя. Цветом они бледнее, с длинной мордой, и все время хлопочут. У них длинные руки. Они делают вещи лучше, чем все остальные хнау, так же как мы лучше всех поем. Пусть человек убедится сам.
Он сказал непонятные слова молодому хроссу, и тот принес небольшую чашу. Рэнсом осмотрел ее при свете костра. Чаша была золотая. Вот почему Дивайна так интересовала Малакандра.
— Здесь много этого вещества? — спросил Рэнсом.
Да, ответили ему, его можно намыть чуть ли не в каждой реке. Но больше всего его у пфифльтриггов; там оно самое лучшее, и пфифльтригги — большие мастера его обработки. Они зовут его «Арбол хру» — «кровь Солнца».
Рэнсом стал разглядывать чашу. Ее покрывала искусная гравировка. Он увидел изображения хроссов, а также животных поменьше, похожих на лягушек, и, наконец, сорнов. Указав на последних, он получил ответ, подтвердивший его подозрения:
— Это — серони. Они живут почти на самой харандре, в больших пещерах.
Животные, похожие на лягушек — точнее, с лягушечьим телом и головой тапира, — оказались пфифлътриггами. Здесь было чему удивиться. Судя по всему, на Малкандре разумом обладали три различные расы, и ни одна из них до сих пор не истребила другие. Для Рэнсома было очень важно, какая раса занимает господствующее положение.
— Которые хнау правят? — спросил он.
— Правит Уарса, — ответили ему.
— Он — хнау?
Хроссы пришли в замешательство. По их мнению, такой вопрос лучше было бы задать серони. Возможно, Уарса — хнау, но он не похож на других хнау: он не умирает, у него нет детей.
— Так значит, серони знают больше, чем хроссы?
Хроссы заспорили между собой. Никто не мог дать ясного ответа. С одной стороны, серони (то есть сорны) совершенно беспомощны в управлении лодкой, не сумеют добыть моллюсков, даже если будут погибать от голода; почти не способны плавать; лишены поэтического дара, и даже когда хроссы сочиняют для них стихи, сорны понимают только простейшие из них. С другой стороны, серони лучше всех изучили звезды, толкуют самые непонятные высказывания Уарсы, и от них можно услышать о том, что происходило на Малакандре в давние времена, про которые все уже забыли.
