Все прекрасно понимали, о каком городе идет речь, и со школьных лет помнили, что враг никогда не входил на его улицы. Но мало того – это был родной город для большинства участников заседания, и для президента в том числе.
А один из тех немногих, кто происходил совсем с другого конца страны, глава МЧС, поднял глаза на президента и сказал своим обычным негромким и сосредоточенным голосом:
– Это не только предположения разведки. Наша экспертная группа по проблеме контакта почти уверена, что пришельцам для чего-то нужны живые люди в большом количестве, и они будут только рады притоку людей в город.
Член экспертной группы МЧС по проблеме контакта Мария Петровна Богатырева созвонилась со своим начальством по мобильнику, который уцелел в кармане одного из сопровождающих лиц.
Сопровождающее лицо вынесли из самолета с разбитой головой и свернутой набок шеей. С такими травмами вообще-то не живут, но у этого типа сердце билось с частотой ударов двадцать в минуту, неопровержимо свидетельствуя, что он жив.
Сообщению об этом в региональном центре медицины катастроф не удивились. Колпинское крушение подарило медикам массу примеров подобного рода.
Пришельцы тормознули на московской ветке товарный поезд, а следом мчался на всех парах пассажирский. «Летающие тарелки» осыпали его сверху белым градом и оставили вагоны без крыши, но что-то где-то в механизмах расплавилось не так, и вместо того чтобы затормозить, состав остался вообще без тормозов.
Он воткнулся в хвост товарняка на полном ходу как раз в тот момент, когда восемь «тарелок» в пожарном темпе заливали вагоны голубым градом.
Когда вагоны полетели с рельсов под откос, пассажиры в большинстве своем уже потеряли сознание. И трупов на месте крушения оказалось гораздо меньше, чем можно было ожидать.
Колпинские медики и пожарные примчались на место происшествия через несколько минут, и «тарелки» не мешали им сортировать живых и мертвых. Пришельцы вообще потеряли интерес к этому участку дороги, наглухо блокированному несколькими застрявшими поездами и одним разбитым.
Попытка растащить поезда только усугубила затор. К составам, загромождающим путь, добавились маневровые тепловозы.
Зато санитарные машины, которые везли пострадавших в больницу, могли передвигаться свободно. «Тарелки» следили только за выездами из города.
Колпино считается пригородом Питера, но для стороннего наблюдателя оно кажется частью города, его южной окраиной. И пришельцы вполне разумно установили свой барьер дальше к югу – там, где кончался город и начинался лес.
Медики могли об этом только догадываться, зато они точно знали, что по Московскому шоссе еще можно проехать. Забита машинами только одна полоса, а по встречной колонна МЧС из города подошла без помех.
Только выслушав этот рассказ, доктор Богатырева в полной мере осознала, что сейчас творится в городе, и поняла, насколько малозначительна авария одного военно-транспортного самолета в сравнении с глобальной катастрофой.
Никто не поедет под сиреной спасать персонально ее дочь, потому что в таком же состоянии находятся не десятки человек, как в этом разбитом самолете, и не сотни, как в том разбитом поезде, а многие тысячи. Десятки тысяч, если уже не сотни.
И все-таки этот звонок оказался не совсем бесполезным. В региональном центре даже обрадовались, что Мария Петровна находится в Пулкове. И ее собеседник с некоторым возбуждением произнес:
– Оставайтесь там! В аэропорт направлены медицинские формирования ГО. Какие-то местные сандружины. Ну, вы сами понимаете, на что они годятся… Руководить ими некому, медиков не хватает, так что принимайте руководство на себя.
И через несколько минут к останкам самолета через летное поле подъехала милицейская машина и еще почему-то самоходный трап.
Из канареечного цвета «жигулей» выскочил лысый капитан, который выглядел так, словно ему только что стукнули по лысине чем-то тяжелым.
– Кто тут Богатырева? – выкрикнул он.
– Я, – ответила Мария Петровна. Капитан был в таком состоянии, что отдал честь без головного убора и неразборчиво представился:
– Капитан Дворовенко. Попрошу документики для порядка.
По счастью, Мария Петровна не потеряла свою сумочку, где были все документы вплоть до удостоверения члена экспертной группы по проблеме поиска внеземной жизни. Его-то она и предъявила, бессознательно выбрав среди других документов как наиболее подходящее к текущей ситуации.
Капитан дважды перечитал короткий текст и глубокомысленно произнес:
– А! Тогда понятно…
– Что понятно?
– Почему мне приказано вас сопровождать.
– Не знаю, что приказано вам, а я получила распоряжение возглавить медслужбу аэропорта. Помогите погрузить пострадавших.
Трап оказался не самой удобной машиной для перевозки раненых, но капитан твердил, что других нет, а эта машина самая безопасная, потому что под трапом можно спрятаться от атак с воздуха.
В воздухе над аэропортом, между тем, не было уже ни одной «летающей тарелки», и две машины покатили через летное поле на малой скорости, чтобы не стряхнуть со ступенек трапа кое-как уложенных там пострадавших.
Свою дочь Алену Мария Петровна с помощью капитана затащила на заднее сиденье «жигулей», проверив еще раз зрачки и пульс. Все оставалось без изменений.
О старшей дочери Богатырева до сих пор старалась не думать, но заметив, с каким уважением, переходящим в почтение и чуть ли не подобострастие, стал относиться к ней Дворовенко, Мария Петровна рискнула спросить:
– Сегодня рано утром по моей просьбе объявили в общегородской розыск мою дочь Василису. Вы не могли бы выяснить, нашли ее или нет?
Когда лейтенант Терентьев ворвался в вестибюль станции метро, Василису Богатыреву уже били, выкрикивая через три матюга на каждое слово бессвязные фразы, которые складывались в нечто осмысленное, только если напрячь воображение.
Смысл этих фраз сводился к одному общему тезису:
– Это ты, сука, навела тех гадов на нашу «Пионерку»!
Одни произносили нечто подобное с вопросительной интонацией, другие – с утвердительной, но стукнуть девчонку норовили все: и менты, и штатские.
Один омоновец татуированными руками рвал на себе тельняшку и орал нечеловеческим голосом:
– Мне Витюха лучший кореш был, а эта сучара его замочила!
Пихаясь локтями, он полез в кучу-малу, чтобы отомстить за Витюху лично, и, бросив взгляд на его пудовые кулаки, Терентьев понял, что этот омоновец один в два счета забьет девчонку насмерть.
Ситуацию лейтенант оценил мгновенно. И сразу понял, с чего все началось, хотя сам начала и не видел.
