— Ты что? В чем дело? — спросил Ник.
— Там где-то должен быть Пятый, — пояснил Второй.
Ящер тем временем скрылся из глаз, Второй явно чего-то ждал, но ничего не происходило. Они и не могли этого видеть. На берегу полноводного, со стремительным течением ручья, откуда земляне всегда брали воду, было только одно удобное для этого место. Хинк внимательно осмотрелся по сторонам, на всякий случай расстегнул кобуру, взобрался на большой, плоский камень, встал на колени и наполнил свой термос водой. Вода в этом ручье была такая чистая, такая стремительная и прозрачная, что ящер не удержался, и, нагнувшись, начал пить прямо из ручья. В это время из ближайших кустов высунулись громадная рука Пятого и опустила голову хинка в воду. Теперь ящеру было не до блаженства, он попытался скинуть с себя неимоверно тяжелую длань, но это было просто невозможно. Тогда он схватился за кобуру, но Пятый просто нажал на длинную и тонкую руку хинка двумя пальцами левой руки, раздался хруст, тело ящера забилось еще быстрей, раздалось отчаянное бульканье, а рука повисла под неестественным углом. Похоже легкие у хинков были устроены по другому, чем у людей, и еще долгих пять минут Пятому пришлось держать под водой голову бьющегося в отчаянных попытках освободится ящера. Наконец он затих, Пятый вытер со лба трудовой пот, снял с пришельца портупею с кобурой и ножнами, а тело его пустил в дальнее плаванье вниз по течению ручья.
Время шло, ничего не происходило, но наконец и до командира ящеров дошло, что с его водоносом произошло нечто непредвиденное. Зычным ревом он поднял свое воинство на ноги, те расхватали оружие, и, выстроившись в каре, двинулись в сторону ручья. Примерно через полчаса они принесли в лагерь тело своего собрата, за это время бурное течение успело его раздеть почти до гола, и, судя по жестам и бурным разговорам хинков, они долго обсуждали причину смерти своего товарища. Наконец командир прервал все эти прения, разослал всех в разные концы лагеря, а затем обернулся к своему караульному и крикнул ему что-то односложное. Тот кивнул головой, опустил ствол своего оружие, при этом командир торопливо отбежал в сторону. Полыхнуло яркое, слепящее пламя. На несколько секунд Ник ослеп, а когда зрение вернулось, он увидел, что от тела мертвого хинка осталось только горстка пепла.
— Неплохо! — пробормотал Ник. — Сильная штучка.
Офицер что-то крикнул снова и показал руками на тело дрейфус. Черная нянька оказалась слишком большой, и для ее кремации понадобилось целых два выстрела. После этого солдат неторопливо отсоединил от плазменной пушки расположенную сверху небольшую квадратную коробочку и вставил на ее место точно такую же. Со стороны пещеры командира ящеров окликнул один из его подчиненных, тот что-то сердито сказал в ответ, но подошел, и долго что-то говорил в круглый микрофон, невольно при этом поглядывая вверх.
«Значит те, на корабле, видели вспышку выстрела, и спрашивают, в чем дело, — понял Ник. — Они что же, не выпускают их из поля зрения? Не может такого быть, для этого спутник должен висеть на геостанционарной орбите. Может просто корабль проходил в это время над этим местом? Как бы это выяснить?».
Тем временем один из ящеров размел веником то, что осталось от его собрата, и сердце Ника сжала тоска и тревога.
«Если они так со своими поступают, то что будет с Евой и остальными детьми»?
В это время Ева стояла в круглой рубке вражеского эсминца. На руках она держала Третьего, Вторая стояла за спиной и чуть сбоку, машинально стараясь прижаться к матери. При этом она держала за руку насупленную Шестую. Никто бы не сказал, что этой девчонке всего три недели от роду. Сочетание молока Черной кормилицы и синих плодов вытянули ее как минимум до трехлетнего возраста. За спиной женщин стояли два хинка с оружием наготове в руках. А напротив семейства Холтов в широком кресле сидел ящер в синем комбинезоне с хрустальным бокалом в руках. Ева видела этих тварей первый раз в жизни, она бы ни за что не отличила одного от другого, но и она понимала, что этот у них самый главный, не иначе как адмирал. На это указывал не только три вышитые на рукаве золотые ящерицы, но и явно более старый возраст самого ящера. Кожа вокруг черных глаз заметно провались внутрь, морщины собрались около широкого рта. Неторопливо отхлебнув из бокала ядовито-зеленую жидкость он сказал что-то булькающее. При этом Еве бросилось в глаза, что у командира не четыре пальца, как у всех хинков, а три. Один, мизинец, был явно отрублен так, что осталась одна фаланга. Стоящий за спиной адмирала хинк с серебряной змейкой на рукаве услужливо изогнулся, а затем произнес на ломаном человеческом языке.
— Как вы оказалсь на эвтой планете?
Ева сделала вид, что не понимает его, но Третий тут же мысленно подсказал ей: «Не молчи, хуже будет»!
— Что? Я не все поняла? — пролепетала Ева.
— Как вы оказалсь на эвтой планете? — повторил переводчик.
— А, вот вы о чем, — Ева тянула время, а сама в панике запрашивала своего самого странного сына: «Что мне ему отвечать»!?
Тот чуть помедлил, а потом передал: «Говори, что вы высадились здесь чтобы создать колонию». Ева повторила все слово в слово.
— Сколько лет назад?
— Много, — Дальше Ева говорила только словами Третьего. — Но наш транспортный корабль, очевидно, погиб. Мы не имеем связи с нашими уже много лет.
— Где твой муж?
— Он отправился в поход на лодке вдоль берега со всеми остальными мужчинами.
— Когда они вернуться?
— Думаю через месяц.
— Сколько всего землян расположены на этой планете?
— Как минимум десять поселений по всей планете, человек пятьсот. Точно я не знаю.
— Где живут большинство землян?
— Ближе к северному полюсу. Там основная база, город.
— Поддерживаете ли вы с ними связь?
— Давно уже нет.
— Почему?
— У единственной шлюпки кончилось топливо.
— Есть ли там, в городе передатчик дальней связи?
— Да.
Этот ответ больше всего удовлетворил адмирала. Он поставил на стол бокал, что-то коротко буркнул переводчику и, расслабившись в кресле, прикрыл свои круглые, немигающие глаза. Конвоиры жестами велели женщинам идти вперед, их отвели на нижнюю палубу, и заперли в небольшой каюте. Лишь только дверь каюты закрылась, как Ева без сил опустилась на железный пол. Переведя дух она посмотрела на лицо лежащего на руках сына и сказала только одну фразу: — Надеюсь, ты знаешь что делаешь?
Третий в этот раз не ответил. Взгляд его как всегда был рассеян, но впервые за все время пленения он улыбался.
