— Вы хотите сказать, — задохнулся я, — что существуют формы жизни, опасные с самого момента их возникновения?
— Опасные для человека, — уточнил кот. Внезапно он отвлекся от нашего разговора: — Пожалуйста, поверните на эту улицу, а потом через боковой вход пройдем в цирк.
Всю дорогу я напряженно думал, куда же мы направляемся. И странно — теперь я был ошеломлен. Спустя несколько минут мы вошли в неосвещенное помещение цирка. Тишина была потрясающая. Я понимал, что присутствую при последних мгновениях пребывания кота на Земле.
Неожиданно вдали во мраке появился мерцающий свет. Он приблизился, и я увидел человека, бредущего по направлению к нам. Было слишком темно, чтобы хорошо рассмотреть его. Но постепенно стало светлее. Я заметил, что свет существует как бы сам по себе, без всякого источника. И тут я узнал Силки Трэвиса.
Казалось, он спал. Силки подошел ближе и остановился прямо перед котом. Выглядел он неестественно, каким-то потерянным, как не успевшая накраситься женщина. С внутренним трепетом я долго смотрел на него. Затем спросил:
— Что вы собираетесь делать?
Кот ответил не сразу. Он повернулся и задумчиво посмотрел на меня; потом он дотронулся до лица Силки, одним пальцем мягко приподняв ему веки. Глаза у Силки открылись, но больше он никак не отреагировал. Я понял, что какой-то частью сознания он должен понимать, что происходит.
— Он слышит нас? — прошептал я.
Кот кивнул.
— А осознает что-нибудь?
Кот покачал головой:
— Выбирая основное в человеке, вы остановились на симптоме. Да, человек религиозен. Но это лишь следствие. Я дам вам ключ. Когда вы попадаете на неизвестную планету, есть только один способ остаться незамеченным среди ее разумных обитателей. Если вы его знаете, то можете понять, что в них главное.
Я с трудом мог шевелить мозгами. В зыбкой пустоте цирка, где нас окружала почти космическая тишина, все происходящее казалось ненастоящим. Теперь кот не внушал мне страха. Но где-то в глубине моего сердца притаился ужас, огромный и темный, как ночь. Я посмотрел на неподвижно стоящего Силки, на его дряблое от гнета лет лицо. Затем перевел взгляд на свет, разлитый над его головой. И наконец взглянул на кота:
— Любопытство, человеческое любопытство — вот что вы имеете в виду. Интерес человека к странностям позволяет ему, когда он с ними сталкивается, принимать их как нечто естественное.
— Удивительно, что вы, умный человек, так и не увидели главного в людях, — Кот живо повернулся и выпрямился. — Но теперь пора заканчивать этот разговор. За время моего пребывания здесь я выполнил все, что от меня требовалось: долго жил среди вас, и никто ничего не заподозрил, рассказал о себе одному из обитателей планеты. Остается отослать домой какое-то свидетельство о вашей цивилизации — и я смогу продолжить свой путь… еще куда-нибудь.
С трудом решившись, я проговорил с запинкой:
— Надеюсь, вы не отправите на свою планету Силки?
— Знаете, — сказал кот, — мы редко забираем с собой обитателей других планет, но в этом случае мы даем им что-то взамен. Вашему другу практически подарено бессмертие.
Внезапно меня охватило отчаяние. Оставались секунды. Не то чтобы я очень переживал за Силки: этот олух стоял, как безжизненная глыба. Потом он, конечно же, все вспомнит, но какое это будет иметь значение? Мне казалось, что кот открыл какой-то природный секрет человека и я, биолог, должен его знать.
— Ради бога, — взмолился я, — вы же ничего не объяснили. Про открытку, что вы мне послали. И что все-таки главное в человеке?..
— Все ключи — у вас в руках. — Кот уже отвернулся, — И если вы не можете разобраться, то я тут ни при чем. У нас есть код, мы студенты, вот и все.
— Но что же мне сказать людям? — В отчаянии я почти кричал. — Неужели вы не хотите что-нибудь передать им?
— Если сможете сдержаться, — он вновь посмотрел на меня, — лучше никому ничего не говорите.
На этот раз, уходя, кот не обернулся. Со страхом наблюдал я, как расширяется и растет пелена света над головой Силки. Она становилась все больше и больше и наконец начала мягко, но четко пульсировать. Внутри светового облака Силки и его спутник превратились в бесформенные, как бы мелькающие в огне тени.
В какой-то момент тени стали слабеть, а световой туман гаснуть. Медленно оседая на землю, он растворился в темноте.
От Силки и кота не осталось никакого следа.
Некоторое время все сидящие в баре молчали. Наконец Горд промычал:
— Угу!
Джонс доброжелательно спросил:
— Но вы, конечно же, разгадали секрет почтовой открытки?
В ответ незнакомец кивнул:
— Да, вроде бы. Помните, там упоминалась разница во времени? Просто открытку отправили уже после того, как Силки поместили в школьный музей на родине кота, но из-за отклонений во времени я получил ее еще до того, как узнал о появлении Силки в городе.
Со своего стула подал голос Мортон:
— Ну а что же все-таки основное в человеке, если религия лишь внешнее проявление этого?
— Силки, выставлявший на всеобщее обозрение уродцев, фактически демонстрировал себя самого, — для убедительности незнакомец взмахнул рукой. — А религия — это самодраматизация, как бы инсценировка перед Богом. Себялюбие, нарциссизм — мы всегда стараемся показать себя в выгодном свете, пустить пыль в глаза… и потому столь странное существо могло жить среди нас и никто его ни в чем не заподозрил.
— А меня больше интересует любовная сторона этой истории, — икнув, проговорила Кэти. — Удалось вам жениться на Вирджинии? Вы ведь профессор биологии, не так ли?
— Я был им, — он отрицательно покачал головой. — Мне бы прислушаться к совету кота. Но я чувствовал, что нужно рассказать о случившемся людям. Через три месяца мне пришлось уйти с работы. Бог знает чем я сейчас занимаюсь. Но это неважно. Я обязан продолжать. Мир должен знать о слабости, делающей нас столь уязвимыми… Вирджиния? Она выскочила за пилота одной крупной авиакомпании — поддалась, так сказать, на его самоинсценировку.
Незнакомец встал.
— Ну, мне пора. Сегодня еще надо зайти не в один бар.
Когда он вышел, Тэд, на минутку перестав выглядеть дурачком, сказал:
— Да, этому типу есть чем заняться. Подумайте только, за вечер он расскажет свою историю раз пять, не меньше. Неплохо для человека, который хочет быть в центре внимания.
Мира хихикнула. Джонс опять пристал к Горду.
— Угу! — как бы слушая, каждую секунду ронял Горд.
Кэти положила голову на стол и храпела, как пьяная. А Мортон все ниже и ниже сползал со стула.
