Раппопорт вспыхнул.
— А вам-то что до этого?
— Вы тоже посчитали, что не стоит спасаться. Если белтер перестает следить за собой, значит он хочет умереть. Грязный корабль — смертельно опасный корабль. Вянут растения, предназначенные для очистки воздуха; вокруг плавают незакрепленные на своих местах предметы, готовые в любую минуту вышибить из вас мозги, стоит только включить привод; вы забываете, в каких местах наложили заплаты после столкновений с метеоритами…
— Ну хватит. Я ведь все-таки вернулся, мне удалось это…
— А теперь вы считаете, что нам нужно уступить космос кому-то другому.
Тут голос Раппопорта поднялся едва ли не до визга.
— Тернбелл, неужели вы так ничего и не поняли? Мы создали здесь у себя истинный рай, а вы хотите, чтобы мы его оставили ради — вот этого? Почему? Зачем?
— Чтобы попытаться создать рай и на других планетах. Наш рай возник не сам по себе. Его сотворили наши предки, располагая поначалу не большими возможностями, чем те, что имеются на Сириусе-B-IV.
— Они располагали ЧЕРТОВСКИ большими возможностями. — Несколько невнятное произношение показывало, что виски в конце концов все-таки проняло Раппопорта.
— Возможно, вы и правы. Но теперь у нас появилась еще более благородная причина выхода в космос, вспомните о тех людях, которых вы покинули на берегу. Они нуждаются в нашей помощи. И только построив новый «Сверхсвет», мы окажемся в состоянии оказать им эту помощь. В чем они нуждаются больше всего, Карвер? В деревьях? В мясных животных?
— В животных. — Раппопорт задрожал и допил виски.
— Ну, с этим еще можно поспорить. Да ладно. Прежде всего надо создать почву. — Тернбелл откинулся назад в своем кресле, запрокинув голову и разговаривая как бы с самим собой. — Водоросли, смешанные с раздробленными камнями. Бактерии, необходимые для дробления камней. Земляные черви. Затем трава…
— Вы уже принялись составлять соответствующую программу? А потом уговорите ООН принять ее. В чем — в чем, а в этом, Тернбелл, вы сильны. Но вы кое-что упустили.
— Скажите об этом лучше сейчас, чем потом.
Раппопорт осторожно поднялся на ноги. Подошел вплотную к столу, почти не пошатываясь при этом, и наклонился так, что теперь смотрел на Тернбелла в упор.
— Вы сейчас исходили из предположения, что эти люди на берегу в самом деле являются потомками фермеров. Что Сириус-B-IV был покинут давно, очень давно. Но что, если эту планету заселил кто-то плотоядный? — Что тогда? Водоросли предназначались не для него. Он только дал водорослям разрастись, затем привез туда животных на откорм и покинул планету на время, пока оставленные там животные не расплодятся настолько, что им уже не будет хватать места на берегу. Животные на мясо! Вы поняли, Тернбелл?
— М-да. Я как-то совсем не подумал об этом. И они выращивали их…
В комнате воцарилась мертвая тишина.
— Ну?
— Ну что ж, нам придется еще раз рискнуть, что еще остается?
С крыши двенадцатиэтажного здания отеля хорошо просматривались окружавшие его апельсиновые сады, огороды и пастбища для скота. Они расходились правильными квадратами все дальше и дальше и одновременно все выше и выше уменьшаясь в перспективе и образовывая замкнутую сферу — внутреннюю поверхность Фермерского астероида, расчлененную на две равные части кольцевой линией рек и озер.
В центре малой планеты горела ядерная лампа — искусственное солнце, заливавшее ярким светом все ее внутреннее пространство. «Небо» — полусфера, располагавшаяся над головой выше лампы, — представлялось невообразимой мешаниной крохотных квадратиков и казалось живым: такое впечатление создавали непрерывно снующие по нему ярко-красные букашки — автоматические трактора.
Лукас Гарнер погрузился в полудремотное состояние, дав полную волю своему взгляду скользить по этой небесной тверди. По приглашению правительства Белта — Пояса Астероидов — он впервые в своей жизни находился внутри малой планеты, наполненной пригодным для дыхания воздухом, совмещая отдых от повседневных дел, связанных с деятельностью Объединенных Наций, с возможностью обогатить свой кругозор новыми изысканными впечатлениями — вещь редкая для человека в возрасте более ста семидесяти лет. Он и представить себе не мог раньше, насколько это приятное занятие — тешить взгляд видом изогнутого неба, состоящего из сплавленных горных пород и импортированной почвы.
— В контрабанде нет ничего безнравственного, — провозгласил сидевший рядом с ним Лит Шеффер.
Гарнер переключил свое внимание на хозяина.
— Вы считаете, что контрабанда — то же самое, что и карманная кража на Земле?
— Как раз этого я и не имел в виду, — заметил Шеффер.
Сказав это, белтер запустил руку в карман своего комбинезона, извлек оттуда небольшой черный плоский предмет и выложил его на стол.
— Я хочу прокрутить это через пару минут. Гарнер, в карманных кражах нет ничего противозаконного на Земле. Иначе и быть не может, ведь вся Земля настолько заполнена людьми, что они буквально прижаты друг к другу. Там просто никому не под силу добиться соблюдение закона, квалифицирующего карманную кражу как преступление. В Белте же контрабанда считается занятием незаконным, но совсем не безнравственным. Она сродни небрежности плоскоземца, когда он забывает заплатить по счетчику за стоянку своего транспорта. Самоуважение при этом нисколько не теряется. Если вас уличат в этом, то вы просто заплатите штраф и тут же совершенно позабудете об этом.
— Вот как!
— Если у кого-то возникает необходимость переслать заработанное за пределы Пояса Астероидов, то он сам решает, как ему поступить в данном случае. Легальный трансфер через центральные органы на Церере обходится ровно в тридцать процентов суммы от стоимости груза. Если же он полагает, что ему удастся обойти «золотые мундиры», те есть наших таможенников, это его личное дело. Но в случае поимки мы конфискуем его груз, и он рискует стать всеобщим посмешищем. Недотепа-контрабандист ни у кого не вызывает чувства сострадания.
— Именно так и пытался поступить Мюллер?
— Да. При нем был очень ценный груз: двадцать килограммов чистейших северных магнитных полюсов. Слишком велико было для него искушение. Он попытался проскочить мимо нас, но мы засекли его на экранах наших радаров. Затем он совершил неусветную глупость. Он сделал попытку выкрутиться из положения, которое становилось для него все более безвыходным. Он, по всей вероятности, держал курс на Луну, когда мы его обнаружили. Позади него была Церера со своим мощным радаром. Наши корабли были впереди него, переходя на его курс с ускорением в два «же». Его корабль-рудоискатель был способен развить ускорение, не большее, чем половина «же», так что со временем его перехватили бы обязательно, что бы он ни предпринимал. Затем он заметил, что прямо по курсу у него находится Марс.
