Ознакомительная версия.
– Да? – откликнулся Петров-Беккер.
– Прошло три года. Целых три года. Почему вдруг Спонсор начал искать эти деньги?
– Слухи. На слухах мир стоит. Он был уверен, что фальшивки сгорели в машине. Но вдруг нет? Вдруг какая-то случайность? Что если они всплывут на рынке? О фальшивках знали только сам Спонсор, его помощник и Режиссер. Больше никто. Помощника Спонсор упрятал на некоторое время в тюрьму, для надежности, и подать знак теперь мог только Режиссер. Не дай Бог, если бы он очнулся…
Никто со мной не спорил. Может потому, что Петров-Беккер и Роальд знали что-то еще такое, о чем я даже не догадывался. Поглядывая в окно, Роальд прижимал локоть к боку. Под мышкой у него висел пистолет. Встав, прижимаясь к стене, Роальд осторожно шагнул к двери, ведущей из гостиной прямо в сад. Наверное, этим путем приходил к Алисе Режиссер, ревниво представил я. Приезжал к Спонсору, пил у него, потом задами шел через колючий малинник. „О, не клянись луною, в месяц раз меняющейся, – это путь к изменам…“
Не хлопнув дверью, даже не скрипнув, Роальд исчез.
– Кручинин!
Я не обернулся.
Алиса сделала выбор, я не хотел ей мешать.
У Алисы чудесная кожа. У нее невероятные глаза. И еще она деловая женщина. С Алиной они наживут не один миллион. В этом я был уверен. Я желал им удачи, но своим миллионом делиться не собирался. Три часа назад мы с Алисой весело считали доллары и прыгали от восторга, пытаясь понять, как их лучше потратить, но сейчас общего будущего у нас не было.
– Кручинин!
– Не останавливайте его, Алиса Тихоновна.
Голос академика прозвучал виновато, будто это он сам все затеял.
Ухватив рюкзак, а заодно тяжелую металлическую клюку, стоявшую у камина, я осторожно приоткрыл дверь. На крылечке никого не было. В небе висела Луна и тысячи звезд. Много тысяч звезд. Или раньше я не обращал внимания на их количество? Куда мы все деваемся после смерти? Полковник заразил меня своим вопросом. Даже не припомню, когда в последний раз я видел столько сияющих огней. В этом было что-то ужасное. Пока Роальд рыщет по задам участка, решил я, спущусь к речке…
Но холодный ствол прижался к моему затылку. Будто из морозильника.
– Осторожненько осторожненько рюкзак на землю…
– Уже кладу…
У меня был приятель в институте теплофизики. Робкое домашнее животное. Боялся мышей. Не пил водку. Осторожничал в спортивном бассейне. А утонул посреди Атлантики, стряслась какая-то беда с плавающей лабораторией. Я это к чему? В трех метрах от меня стояла машина Алисы с приоткрытой дверцей, прыгай и мчись! – но холодный ствол был гораздо ближе.
Я осторожно опустил рюкзак на траву.
– Уважаю обязательных людей, – ободрил меня Тараканыч.
Странно, подумал я. До появления Алисы в Городке все шло прекрасно. Ну немного горячего кофе на колени, это в пределах. Света испекла пирог. У Юля предки укатили куда-то. Маринка собиралась выбраться с дачи. А с появлением Алисы все пошло к черту. Как в нехорошем сне я увидел на крылечке академика Петрова-Беккера. Он не закрыл за собой дверь и стоял в освещенном изнутри прямоугольнике. Увидев Тараканыча, зябко спрятал руки в карманы плаща. Думаю, он знал все, что должно случиться. И когда Тараканыч охнул и повалился на траву, моя догадка перешла в уверенность.
– Ну ты прушник, Кручинин, – подул Роальд на кулак.
Это он не знал, что такое настоящий прушник. Володька Колосков из Института ядерной физики ловко увернулся от несущейся на него машины. Ревущий гигантский КРАЗ почти наехал на него. Спасая идущую рядом женщину, Володька оттолкнул ее в кювет и сам туда свалился. Женщина здорово поломалась, хотя не оттолкни ее Володька, там и ломаться было бы нечему: от раздавленных остатков отказался бы и Харон. А самого Володьку тот же КРАЗ (местная автоколонна) сбил только через неделю, причем на том же самом месте. Нашлись свидетели, показавшие, что Володька уже второй раз бросается под одну и ту же машину. Заподозрили личную неприязнь, тем более, что водила, которого Володька видел впервые, оказался троюродным братом бывшей Володькиной любовницы. Кстати, эта сучка явилась в суд и заявила, что Володька всегда относился к ней с неприязнью. Таких, как Володька, сказала она, судить надо особенно строго. Они, как кобели, мечутся по дорогам.
– Зачем вы его так? – спросил Перов-Беккер.
– Когда трупы начинают всплывать напротив рыбного ресторана, – загадочно ухмыльнулся Роальд, – посетителям это не нравится. – И, связав руки Тараканычу, приволок паяльную лампу.
– Вы будете его пытать? – заломила руки Алиса.
– Помолчите, – грубо попросил Роальд. – Вашу подругу сейчас привезут.
Алиса сразу расцвела. „Вы ему рот замотайте скотчем, чтобы не кричал, а то Алиночка испугается“. Тоненький, повторяющий изгибы фигуры плащ. Придется вернуть двадцатку. И делать ремонт на свои деньги. С судьбой не поспоришь. На том же перекрестке, напротив Ядерной физики, где Володьку Колоскова судьба дважды так страшно подловила, я сам видел козу, на которую, ревя, газуя, весь в сизом угарном облаке, вывалил из-за поворота все тот же огромный, как мамонт, КРАЗ. Водиле дураку не ездить бы там больше, так нет, вывалил в третий раз и только в самый последний момент сумел круто вывернуть руль. А коза сволочь уже перебежала дорогу в самом что ни на есть опасном месте, остановилась и стала блеять. Дескать, она от бабушки ушла, она от дедушки ушла, она от внучка ушла, а теперь и от вонючего КРАЗА уйдет. В этот момент ревущая, стреляющая сизыми выхлопами махина с грохотом врубилась в бетонный столб. От удара столб переломился у основания и верхушкой из кованного железа убил козу.
– Я могу идти?
Никто мне не ответил.
Мавр сделал свое дело, мавр может идти.
Присутствовать при пытках не хотелось, Роальд скучно предупредил:
– Иди верхней дорогой.
– Почему верхней?
– Мало ли…
Он хмуро зажег паяльную лампу и поиграл шипящим синеватым язычком огня. Связанный Тараканыч в траве сразу пришел в себя и засопел. „Зачем тебе уходить, Кручинин? Потом вместе уйдем“. – „Да ну. Потом тебя тащить придется“. Но Тараканыч настаивал: „Как ты потом без свидетелей? Тебе свидетели понадобятся“ Роальд угрюмо смотрел на нас. Потом небрежно вывернул вонючий рюкзак. Зеленые купюры потекли на траву. Алиса вскрикнула и молитвенно прижала руки к груди. Только Тараканыч не спускал глаз с белого язычка, бьющего из паяльной лампы.
– Дергаться не будешь? – пожалел его Роальд.
– Вот те крест! Я сам пришел сжечь это дерьмо.
Роальд кивнул и развязал ему руки. Тараканыч сразу отсел, схватившись за голову, а Роальд беспощадно повел шипящим белым язычком по сворачивающимся, скукоживающимся купюрам. Они корчились, как живые. Противный пепел понесло по двору. Фальшивые деньги – больные деньги. Их пепел тоже казался больным. На крылечке соседнего коттеджа появился здоровенный охранник, закурил, сквозь тьму берез посмотрел в нашу сторону. Бесчисленные звезды светились на фоне страшного бесконечного бархата. Запах паленого… Куда мы все деваемся?…
Ознакомительная версия.
