- Но попасть в нее можно! И значит, даже в этом самом мрачном случае я смогу последовать за тобой и найти тебя.
- И встретится электрон с позитроном, и сольются в объятии, и родится у них квант излучения... Красивая сказка. Да и та возможна, если на всех одна "черная дыра", а не у каждого своя...
- Ну, и пессимистка же ты!
- Нет, милый, я - реалистка.
- Твоя мрачная идея слишком экзотична. Коллапсар, конечно, звучит красиво, но он соотносится со звездными массами, а то и с галактическими. И нет пока никаких оснований распространять этот эффект на микромир.
- Что вверху, то и внизу, - процитировала я известную древнюю аксиому. - Может быть, мы тоже галактики для какого-нибудь микромира.
- Я ученый, а не поэт, - вздохнул мой самокритичный. - Наверное, это мой недостаток, но он помогает мне жить среди реальных фактов и правдоподобных гипотез. Все остальное - либо поэтические фантазии, либо бред. Для меня, увы, эти вещи часто неразличимы. Мне кажется, что моя гипотеза более правдоподобна.
- И в чем же она состоит?
- В том, что процесс уменьшения есть процесс трансформации одного объекта этого мира в другой, принадлежащий этому же миру. Мы ничего не знаем о других мирах, и нет необходимости привлекать их для построения гипотез... Этот новый объект миниатюрен и высокоэнергетичен. Видимо, логично предположить, что покой ему противопоказан.
- Ага, ты еще скажи, что его масса покоя равна нулю... Тогда мы, конечно, встретимся... - не удержалась я от горькой иронии.
- Я ничего определенного не могу сказать про этот объект, но интуитивно чувствую, что это нечто, пока неизвестное науке. Еще одна полевая разновидность материи, возможно... Ментальное поле, психическое поле, интеллектуальное поле, духовное поле... - зациклился он в подборе термина.
- Душа, - подсказала я. - Только почему ты относишь ее к материи?
- Потому что она материально взаимодействует с материей - посмотри на эти спектры, - ткнул он пальцем в экран. - Но термин "душа" мне не нравится. Слишком много спекуляций вокруг. Слишком поэтично.
- Зато всем понятно.
- Вот это и плохо, - вздохнул мой теоретик, - слишком велика вероятность неизлечимой вульгаризации. Не исключаю, что эта полевая форма порождается труднообнаружимой нашими приборами нейтринной структурой, хотя таковую трудно себе представить. Разве только эта структура существует за счет организующей силы нашего гипотетического поля...Кстати, ты слишком небрежно определила границу спектра частот. Это вовсе не ультрафиолет, а гораздо более высокочастотное излучение! Весьма жесткое! Такого до сих пор не обнаруживалось.
- Но чем жестче излучение, тем оно губительней для жизни! Как же я еще жива?
- Это справедливо для известного нам участка спектра. Может быть, слишком большая частота колебаний находится за пределами чувствительности живого, и характер взаимодействия меняется... К тому же, энергия на этом участке спектра невелика. Пока. Потому что наблюдается тенденция к ее росту.
- Да, оказывается я - ценнейший научный экспонат! Не та ли самая точка опоры, которую искал Архимед, обещая перевернуть мир?.. Непонятно зачем. Не Архимед ли ты, дорогой?..
- Нет, лапушка, я не Архимед. И ты не точка опоры. И мир я переворачивать не собираюсь. Скучное занятие. Единственная, нет, не единственная, но главная моя забота - уберечь тебя и не потерять твой след. Ведь если ты, на самом деле, станешь нейтринной структурой, тебя ни отыскать, ни удержать будет невозможно... Ничем.
- Да, - улыбнулась я, - ничем, кроме души, которая тебе так не нравится.
- Тебе бы все шутки шутить, а я почти в отчаянии. Эксперимент на грани срыва. Я боюсь тебя потерять!..
- Только без истерик, защитник мой. Если я буду продолжать, хоть на каких-то частотах, ты меня услышишь.
- Похоже, уже сейчас часть энергии ушла в тот участок спектра, которого наши приборы не могут зарегистрировать. А если все твое излучение будет там?!
- Ты же гений, значит, что-нибудь придумаешь, - обнадежила я. - Заодно и человечество осчастливишь. Влюбленный гений...
- Опять издеваешься, - хмыкнул мой несчастный.
- Ну, разве что самую малость...
- Я тебе еще не все показал. - Он сменил график на экране. - Теперь посмотри на запись этих таинственных супервысокочастотных колебаний, которые мы еще можем регистрировать. В этом масштабе все видно. Эти вот периодические колебания - те самые, о которых речь, а вот эта еще более высокочастотная пила на них, как нетрудно догадаться...
- Модуляция! - закончила я.
- Именно! А оная, как известно, обычно связана с передачей информации... А теперь признавайся, - улыбнулся мой бдительный, - кому и что ты передаешь?
- Наверное, сигнализирую в ад или в рай, а скорее в распределительную комиссию: "Ждите, скоро буду!"... Да, кстати, ты же записал еще более высокочастотный сигнал, а прибеднялся, что это невозможно.
- Боюсь, что при этом запись сильно искажена. Пока здесь заслуживает доверия только сам факт наличия модуляции.
- Ну, видишь, как тебе стало интересно жить! Нет худа без добра. Если бы я не начала уменьшаться, так бы и кис на своем озоне.
- Не говори глупостей! Весь этот чертов интерес я, не задумываясь, поменял бы на нормальную жизнь с тобой! - возопил мой верный.
- А зря не задумываешься. Познание требует жертв. Сколько ученых отдали свою жизнь во имя....
- В гробу я видал такое познание! В белых тапочках! - зарычал мой неистовый.
- Ну-ну, успокойся, - погладила я его призрачную голову. - Я считаю, что мы должны извлечь максимум информации из моего уменьшения. Тогда мое исчезновение обретет хоть какой-то смысл. Не так обидно исчезать.
- А мы что делаем? Мы его и извлекаем, смысл этот чертов!
- Я думаю, что надо активизировать твои усилия. Ты слишком много времени теряешь на меня.
- Чушь! Потеряно то время, которое я провожу без тебя!
- Ну, хорошо. Мы все время будем вместе. Я буду рядом. Но ты должен переключить свой бесценный интеллект с меня на эту задачу, которая тоже я. Так что это не будет изменой.
- Я и так ...
- Вижу. Но надо еще... Пока я не исчезла.
Я чувствовала, что осталось совсем недолго. И если его не загрузить работой, неразрешимой проблемой, то он может наделать массу глупостей, когда я окончательно исчезну. Тогда некому будет подумать о нем. А мне только о нем и интересно думать.
И мой самоотверженный внял призыву. Он сидел за компьютером, занимаясь синтезом электронных схем, раздавал заказы по фирмам, с которыми был связан через Проект. И, хотя он не покидал меня, вскоре новая аппаратура была в его распоряжении. Возможно, когда-нибудь ему придется отчитываться перед финансовыми органами ООН. Но полагаю, что, продав документацию на эти приборы, мой умелец сможет рассчитаться не только с ООН. Таких в мире раньше не было.
