- Извини я тебя перебью. Меня посетила светлая мысль. В больнице очень трудно выжить здоровому. Врачи знают болезни по симптомам, а когда симптомов нет, страшно пугаются и способны на любую глупость. Если здоровый попадает в руки врачей, то его шансы выжить падают с каждым днем, причем на Западе он может сгинуть в ускоренном темпе.
- Это еще почему?
- Там за все отвечают компьютеры, которых обучили врачи. То есть идиотизм, помноженный на скорость вычислительных машин. Прости, я тебя отвлекла, так чем там закончилось?
- Под поезд Мересьев с горя сиганул, - это был кульминационный момент, поэтому я как опытный актер выдержал паузу.
- Исход летальный? - с неистребимой надеждой в голосе задала она вопрос.
- Да нет, все обошлось. Отрезало ему ноги выше колен и все, но главное к нему вернулся от шока слух и ритм. Он с радости стал заливаться с утра до вечера и соседи тихонько снесли его в дурдом, где он научился бить чечетку на протезах и вообще стал любимцем персонала. После этого к нему вернулась потенция и встала на место "крыша", он женился на ампутировавшей его хирургичке и наделал троих детей.
- Счастливый конец? - недоверчиво спросила Анна.
- Подожди, это еще не все: однажды он после долгого перерыва пошел в лес по грибы и там угодил ногой в капкан.
- Ну и...
- Что "ну и"? Обычный человек помер бы от потери крови и голода, а этот отстегнул протез и домой на одной ноге прискакал!
- Спасибо тебе, любимый, за такие жизнеутверждающие повествования.
19. Долгие проводы
- Да не верю я в бога, не верю, можешь ты это наконец понять, а? Ну разве это так трудно? - сжал я руку Анны повыше локтя.
- Да не верь, делов куча, - спешно согласилась Анна, но неужели так трудно объяснить, почему? Я, например, верю в нечто, что там наверху...
- А вот это я просто не перевариваю. Ну если веришь, то назови это богом, нечего придумывать дурь типа "там на небе голубоглазый седовласый дедушка", найди в себе хамство и назови его богом. А ты объяснить просишь, докладаю: религиозных я не люблю, так как они норовят меня напостой убедить верить в книжки, которые были написаны пару веков назад.
- Каких пару, ты о чем?
- Ну я огульно выразился, больше, чем пару, конечно. Книжки славные, но они, как бы это, научно-популярные, то бишь для всех. Чтобы и идиот тупорылый в них въехал, и светоч профессор. Поэтому там истины опопсованы. Я не могу верить в то, что написано не мной, хрен знает когда, человеком, который меня в глаза не видел, не могу.
- Ты еретик, выходит, - вздохнула Маргарита.
- Э, нет! Я и атеистов не жалую. От них тот же запах: верь мне, бога нет, верь мне! Теперь я должен верить им, а не книжке, какого знойного хрена, спрашивается?
- Так что, ты человек без веры?
- У меня есть свой собственный свод канонов, которым я свято следую, они может и более строгие, нежели религиозные, но и не без изъянов. Я не задумываясь убью того, кто причинит боль моим близким!
- Да, тут христианские причиндалы и рядом не валялись. ОН-то сказал, что худший твой враг - домашний твой!
- А что плохого, у меня жесткая градация людей: сначала мои родители, потом моя любовь, потом мои кореша, потом мои "покойные" подруги, потом знакомые, потом враги.
- Значит, для тебя родители важнее любимой женщины, которая, в свою очередь, важнее друзей детства? Я правильно поняла?
- Абсолям!
- А позволь поинтересоваться, почему?
- Позволяю. Родители всегда делали и будут делать мне лишь добро, даже если я неправ, они всегда уверены в моей правоте. Любимая женщина редко предает, когда она любимая, по крайней мере не так часто, как друзья детства, и после расставания она обычна остается более-менее лояльна, и чуства не остынут типа. Поэтому я экс-подруг ценю больше, чем знакомых. Друзья - самая опасная категория, они легко переходят в разряд врагов, при этом они так много знают о тебе, что бьют сильнее всех врагов вместе взятых. Я хоть и разговорчивый такой, никогда, слышишь, никогда, в беседе с друзьями не скажу чего-то, что мне потом может аукнуться.
- Ужас какой, с кем я, какой-то бездушный рационалист.
- Что ты любимая, все мужчины романтики, и я не исключение. Только романтик может придумать жесткую систему, а потом еще в нее и верить.
- Так что, Гитлер да Сталин - романтики с большой дороги?
- Во-первых, они не одного поля ягоды, а во-вторых, я говорил о людях, а не о животных.
- Как не одного? Не вижу разницы.
- А я вижу, где-то вычитал: Сталин - восточное чудовище, но от него другого и ждать не приходилось, Гитлер же представитель цивилизации, и поэтому более страшен. Когда чудовище умно, интеллигентено - оно на редкость отвратительно.
- Так по-твоему Гитлер - умничка, а Сталин - придурок, у которого дебил-кредит с кретин-дебетом не сходится?
- Детка, не горячись! В политике не бывает придурков, дебилов с кредитами, как ты изволила выразиться. Все они ребята с головой, которым палец в рот не клади. Если идиот, то голова его не у него на плечах, а за спиной в виде советников, которых этот дурик устраивает. Не всегда деньги, но всегда мозги стоят за политиками. Нет, не было и не будет царя-дурака. Играть, косить под дурака они могут, а вот быть - вряд ли. И вообще, знаешь, что такое политическое убийство?
- ?
- Это когда политик заболевает, то зачастую он находит в себе силы уйти от дел красиво. Он нанимает убийц и те его убивают, в зависимости от тяжести заболевания с различной стапенью успешности. Если просто приболел, то ранят, тогда есть отмазка - мол, я через раз дышу, ибо через вас, избиратели, пострадал. Ну, а если хана - то "покойся с миром по нитке". Распутин, Кеннеди, Столыпин, Кинг, Берия, семейство Ганди, Пальме - за примерами далеко ходить на надо.
- А Берия тут причем, его, вроде, Хрущев того...
- Никого в политике не "того" - заболел, прикинули, что так красивее. Ему сказали, что из него героя слепят, а людям позднее объявили, что он Иуда. Кто после этого Иуда, выходит? Нет в этой жизни случайностей, с богом или без, все людских ручонок дело!
- Хм, а ведь ты прав. У моих родителей огромная библиотека. Я всегда старалась читать то, что они не читали, чтобы потом расспросов не было, как мне понравилось. Так как-то я прочла Метьюрена "Мельмот скиталец". Не читал?
- Отчего же, конечно читал... Ладно, шутю, не читал, не слыхал, не видывал, я родом из глухой таежной деревни, грамотности не обучен.
- Прекрати, я пока не встречала людей, которые бы эту книжку читали. Это английский роман 16-го или 17-го века.
- Записываю, 16-17-го века. Что, парень два века писал книжку?
- Ты меня не слушаешь, а зря. Позднее я прочла Хорхе Луис Борхеса. В предисловии, которых ты не читаешь, я нашла упоминание ученика Борхеса - Хулио Кортасара. А у Кортасара в "Игре в классики" во второй части главного героя завут Тревеллер, что по-английски значит "странник" или "скиталец", имя, которое Кортасар позаимствовал у Метьюрена, там так написано. Понял ты, башка, что круг замкнулся? Что кто-то ведет меня по жизни за ручку? Ты это хоть способен понять?
