– Ага, – радостно поддакнул Мартин. – А если бы все ему внимали, то нас бы вообще разогнали к едрене фене.
– Очень может быть, – сказал Джек. – Хотя ситуация, которую ты нарисовал, абсурдна и утопична.
Ещё одна причина, почему люди со стороны недолюбливают аналитиков, кроется в их манере разговаривать не так, как это делают нормальные люди. Вы когда‑нибудь слышали такую фразу из уст какого‑нибудь колониального работяги? Или инженера на том заводе, где вы трудитесь? Или, быть может, вы и сами говорите такое каждый день?
Абсурдна и утопична!
«Плевал я на ваши рециркуляторы! Лучше бы у вас была хоть капля здравого смысла!» – орет майор.
«Послушайте, – примирительно говорит Голубев. – Я вполне могу понять ваше служебное рвение и так далее... Но дело в том, что вы не являетесь экспертом по дочеловеческой археологии, а я являюсь и могу вам с полным убеждением заявить, что никакой воображаемой вами опасности нет и в помине. Кроме того, корабль, экранирующий с орбиты вспомогательные источники энергии, выйдет на расчетную позицию уже через полчаса, а следующего витка ждать еще сутки, так что у меня нет времени придумывать что‑либо ещё. (Судя по выражению его лица, никакого желания тоже нет.) Вы закончили, майор? С вашего разрешения, я хотел бы набросать еще несколько тезисов».
«Закончил, – сдается майор. – Но будьте уверены что свое мнение о вашей позиции я очень подробно изложу в своем отчете. (Излагайте сколько душе угодно, читается на лице профа, только оставьте в покое МЕНЯ .) Вы подвергаете жизни вверенных вам людей неоправданному риску».
«Нет абсолютно никакого риска», – безапелляционно заявляет профессор, и майор отходит от него и от камеры в состоянии крайнего нервного перенапряжения. Иными словами, кипит от злости.
– Вот взял бы он свое табельное оружие, – мечтательно сказал Мартин, – и перестрелял бы всех этих олухов к чертовой матери. Поймать одного слетевшего с нарезки майора с такими очевидными мотивами куда проще, чем искать теперь бог весть что.
– Логично, – сказал Джек. – Экспедиция все равно мертва, а окажись убийцей майор, нам проблем было бы куда меньше. Майора вэкаэсовцы и сами бы поймали. Дело чести, и все такое...
Цинично, но факт.
К оставшемуся в одиночестве профессору подбегает молоденькая девушка со значком лаборантки на лацкане комбинезона. Судя по оживленному выражению лица, она тоже считает, что стоит на пороге чего‑то грандиозного, и ей нет никакого дела до майора Дэвиса и его отчета, который он так и не успеет написать.
«Корабль выйдет на расчетную точку через восемь минут, профессор, – сообщает она. – Будем начинать?»
«Конечно, Марша, – говорит Голубев. – Найдите Лендиса и передайте ему пятиминутную готовность».
«Хорошо, профессор».
Когда она смотрит на него, ее глаза предательски блестят. Возможно, она даже влюблена в этого маститого ученого, как это часто случается в мире иллюзий, имя которому – молодость.
Марше посчастливится умереть со своими иллюзиями.
Она уходит искать неведомого, но не менее обреченного Лендиса.
Я поймал себя на мысли, что подсознательно уже пустил в расход всех этих людей, и на секунду ужаснулся тому, что не испытываю по этому поводу каких‑либо чувств.
Поначалу, когда видишь в кадре людей, полных сил и надежд, беседующих между собой, занятых важным делом, и знаешь, что через считаные минуты все они погибнут, а не имеешь никакой возможности это предотвратить, – бывает очень тяжело. Однако, по роду своей деятельности сталкиваясь со смертью чуть ли не каждый день, все это превращается в обыденность, и ты уже не испытываешь тех ужаса и боли, как когда‑то. Таков удел полицейских, военных и врачей всей Галактики. Весь вопрос в том, благословенно или проклято твое новое видение мира.
Возможно, до тех пор, пока ты задумываешься об этом, для тебя еще не все потеряно.
Профессор тем временем поворачивается лицом к камере, поправляет съехавшие на нос солнечные очки и заводит очередную блаженно‑возвышенную дурь, свойственную многим представителям гильдии рафинированных ученых.
«Итак, дамы и господа, мы с вами сейчас, в эту минуту, стоим на пороге, возможно, величайшего археологического открытия за последние сто лет, проливающего свет на жизнь давно ушедшей из исследованной нами части Галактики расы Магистров. Я, профессор Виктор Геннадьевич Голубев, начальник экспедиции, направленной Центральным Государственным Научным Университетом планеты Авалон на Таурис, шестую планету в системе Пурпурной Змеи, с исследовательскими целями, обнаружил уникальный артефакт, пролежавший под поверхностью этой планеты примерно сорок – сорок пять миллионов лет. Эта цифра пока приблизительна и будет уточнена после вскрытия артефакта.
Артефакт представляет собой капсулу, заключенную в статис‑поле и снабженную уникальной системой энергоулавливания, изучение которой само по себе, независимо от содержания непосредственно капсулы, может предоставить человечеству новые источники энергии и способы ее переработки.
Размеры капсулы следующие: высота три с половиной метра, ширина два метра и глубина около четырех стандартных метров. Капсула снабжена замком с управляемой молекулярной диффузией, замкнутым на энергосистему. Судя по использованным технологиям, артефакт принадлежит к поздней стадии развития расы, ко времени так называемой Последней Войны Магистров. Металл, из которого сделана капсула, суперпрочный сплав, не удалось классифицировать при помощи имеющихся в нашем распоряжении полевых средств, его образцы впоследствии будут сравнены с образцами, изъятыми из ранее найденных объектов.
Вкратце это все, что можно сказать, не открывая, собственно, артефакта».
Профессор выдерживает театральную паузу.
Джек демонстративно поморщился. Мартин не менее демонстративно зевнул. Я демонстративно промолчал.
Профессор продолжает речь:
«Какие же тайны артефакт скрывает в своих недрах?
Сейчас об этом можно только догадываться. Быть может, это образцы неизвестных нам биологических культур, оставленные могущественными хозяевами как подарок последующим расам? Или очередной изыск несравненной по своему изяществу и простоте технологии Магистров, который даст толчок к более рациональному использованию энергоресурсов, что всегда было для человечества одной из наиболее болезненных тем, наравне с экологией и проблемой контроля рождаемости».
