Он не успел довести мысль до конца. Его подхватило и понесло людским течением. Автобусов не было так долго, что теперь их подошло сразу три огромных пузатых короба с туманными окнами и заспанными водителями. Люди хлынули к дверям, а Евгений Захарович неожиданно для себя рванулся назад. И стоило ему воспротивиться, как человеческий поток тотчас обрел мускулы. Нечто единое, сочлененное из множества тел, судорожными рывками продвигало его к машинам. Он не в силах был противостоять этому чудовищу, однако, продолжал рваться, и в конце концов его просто вышвырнуло в пустоту, как выбрасывает щепку на берег бурной реки. Хрипло дыша, оправляя измятый костюм, он наблюдал, как с гвалтом люди вбегают в автобусы, плюхаются на места, занимают кожаные пятачки на себя и на "того парня". Ехать ему окончательно расхотелось. От одной мысли, что надо возвращаться в эту толчею, становилось тошно. Развернувшись, Евгений Захарович стремительно зашагал. У ворот в парк споткнулся.
Черт побери, ведь он никуда не торопился! К чему эта скорость?!.. Почти насильно он заставил себя перейти на прогулочный шаг. Вот так степенно и раздумчиво... Перебирать землю ногами лениво и неспешно тоже надо было учиться. Почти с нуля. С усмешкой он припомнил недавних кавказцев.
Парк встретил его тишиной и прохладой. Маленький оазис в душном прокаленном городе. Оказавшись в тени аллеи, Евгений Захарович неожиданно ощутил грусть. Он вспомнил, что именно сюда много лет назад их приводили школьные преподаватели. Так начиналось знакомство детей с природой. Кстати сказать, кое-что из природы в те времена здесь действительно присутствовало. В высоких ветвях сновали белки, мелькали красные маковки дятлов и маленькими снарядами прошивали листву тут и там тяжелые шишки. Парк был неухожен и дик. Вместо тротуаров вились тропки, а вместо невзрачных тополей шелестели сосны и ели. Заросли разлапистой акации окаймляли уютные поляны, и диковинными вертолетами перелетали с дерева на дерево длиннохвостые сороки. Должно быть, кого-то здорово раздражал этот зеленый островок, его бесконтрольные заросли и мачтовой высоты сосны. С тех пор парк тщательно проредили, он стал прозрачным и беззащитным. Гипсовых жизнерадостных трубачей убрали, деревянные скамейки исчезли сами собой.
Евгений Захарович поднял голову. В ветвях угадывались лохмато-неряшливые гнезда ворон. Черные крупные птицы смотрели на него настороженно, готовые в любой момент захлопать крыльями, взорвать тишину хриплым карканьем. Вот она нынешняя природа - напуганная и притаившаяся, покрытая серым нездоровым налетом, принимающая человека таким, каков он есть в действительности!..
Завидя человека, вертящего головой, незнакомая пичуга немедленно упрыгала за ствол. Она слишком хорошо знала людей, знала минимально допустимую дистанцию, оберегающую ее и ей подобных. Отчаявшись рассмотреть пичугу, Евгений Захарович тронулся дальше. Уже у выхода из парка неведомое чувство заставило его обернуться. И тотчас горячечно застучало в висках, воздух наполнился звоном.
Неподалеку от него над асфальтом парил золотистый сноп пыли. Он начинался ровным кругом на тротуаре и, пробивая тополиную листву, уходил прямиком ввысь. Колюще заныло под лопаткой. Евгений Захарович хотел шагнуть вперед, но ноги не слушались. Он всерьез испугался, что сейчас потеряет равновесие и рухнет...
Чужая рука гулко упала на плечо, оторвав от видения. Вздрогнув, Евгений Захарович очнулся. Перед ним стояли рослые замусоленные парни. Не сразу до него дошло, что он загораживает им дорогу. Евгений Захарович торопливо шагнул в сторону, смущенно прикашлянул. В некоторых случаях смущение подводит, - подвело оно и здесь. Парни вмиг им заинтересовались. Один из них дружески взял Евгения Захаровича за локоть, дохнул в лицо перегаром.
- Куревом угостишь, браток?
- То есть, закурить? - Евгений Захарович оглянулся на золотистый сноп и растерянно сморгнул. Световой столб пропал. Исчез и растворился в воздухе.
- Точно, браток, закурить.
- Да, конечно, - Евгений Захарович похлопал себя по карманам и достал пачку "Беломора". Ни "браток", ни ласковый тон парня его не обманули. Он уже догадывался о том, что произойдет дальше.
- Барахло же ты куришь, - парень задумчиво принял пачку, подкинул на ладони. - Ну что, даришь?
- Берите, чего уж... - Евгений Захарович ощутил мерзкий нутряной трепет и улыбнулся. Снова улыбнулся!.. Тополиный парк, сороки и пестрые пичуги смотрели ему в спину, и этот взгляд он чувствовал физически. А парень все еще стоял перед ним, явно придумывая как бы поразвлечься. Пентюхов вроде этого просто так не отпускают. И поделом! Нечего было улыбаться!
- Взял и пошли! - второй парень потянул приятеля за рукав. Его подобные приключения занимали, как видно, значительно меньше.
- Ты погоди! Погоди, говорю... Он же, смотри, улыбается! - обладатель "Беломора" попытался вырвать руку. - Сует барахло, гад, и лыбится!
- Да нет же, я ничего, - Евгений Захарович глуповато пожал плечами. Идиотская улыбочка точно приклеилась к губам. Он не мог с ней никак сладить.
- Брось его, пошли! На кой он нам сдался.
Парни грузно сдвинулись с места. Обернувшись, задира кинул на Евгения Захаровича запоминающий взгляд.
- Ну мы с тобой, братан, еще встретимся, не переживай!
Парк за спиной Евгения Захаровича многоголосо зашелестел. Ветви, листва и птицы - все они смеялись над ним. Сцена и в самом деле получилась презабавной... Евгений Захарович с отвращением взглянул на свои трясущиеся руки и, задыхаясь от ненависти к себе, шагнул следом за парнями.
- Минуточку!..
Приятели с готовностью остановились.
- Он что-то сказал? Ты слышал?
- Он забыл подарить нам свой галстук...
- Я действительно кое-что забыл, - стиснув кулаки, Евгений Захарович ринулся на парней.
Он мчался по парку, и встречные кусты податливо раздвигались перед ним, стремительно смыкались за спиной, хлеща его преследователей. Ныли разбитые губы, располосованный пиджак крыльями трепетал по бокам. И все же с удивлением он успевал отмечать, что ноги его толкает нечто совершенно новое, не похожее на прежние страхи. Он испытывал мстительный и яростный восторг. От прошлого Евгения Захаровича осталось крайне мало. Эти мышцы и эта хрипящая грудь принадлежали дикарю и зверю. Он бежал, уступив только силе, силе и больше ничему. Их оказалось не двое, а четверо, и эти четверо спешили сейчас за ним, сплевывая на ходу кровью, обдирая о ветви одежду и кожу. Евгений Захарович слышал их близкое дыхание, и на мгновение у него мелькнула ревнивая мысль, что его преследователи находятся в том же состоянии, что и он. Жаль, если так. Это пьянящее ощущение свободы он не хотел делить ни с кем.
