дети, попомните мои слова: дома мы увидим царство свободной любви.
— Мистер Гейрр, я не одобряю вашего интереса к личной и семейной жизни членов экипажа «Глории». Пока мы на этом борту — никаких расспросов. Вам ясен приказ?
— А может, и нет больше никаких семей? Ты хоть раз слышал разговор на тему брака? У незамужних цыпочек только одно на уме. Вот попомни мои слова, на Земле мы увидим много нового.
— За столь длительный период не могла не измениться общественная мораль, — подтвердил Лоример. — Женщины теперь выполняют больше работы вне дома, это очевидный факт. Но так же очевидно и то, что семейные отношения хоть отчасти сохранились. Например, у Леди Блю сестра работает на заводе по производству алюминия, а другая — в сфере здравоохранения. У Анди мать на Марсе и сестра в Надзоре. В Билокси есть рыболовецкая флотилия, там у Конни то ли брат, то ли братья. А в следующий рейс вместо нее полетит сестра, которая сейчас собирает урожай.
— Всего лишь верхушка айсберга.
— Дейв, с чего ты взял, что его подводная часть опасна? Но в какой-то момент и Лоример перестает доверять подчеркнутому радушию экипажа. Очень уж много накопилось «белых пятен». Брак, любовные отношения, детские проблемы, конфликты на почве ревности, имущественные права, финансовые сложности, болезни, даже похороны — все те будничные вопросы, что постоянно занимали ум Джинни и ее подруг, в разговорах здешних женщин никогда не затрагивались. Цензура? Может, Дейв все-таки прав в своих опасениях? Может, от пассажиров скрывают некий важный аспект современного общества?
— Все-таки мне кажется странным, что язык почти не изменился, — говорит он однажды, упражняясь в спортзале.
— Так ведь мы очень старались. — Конни лезет по кольцевой лестнице под углом, без помощи рук. — Если бы перестали понимать книги, это была бы катастрофа. Все наши дети, как ты знаешь, учатся по книгофильмам — копиям одних и тех же учебников. Иногда мы употребляем диалектные слова, но в целях коммуникации приходится учить наизусть старые тексты, и это нас объединяет.
Крутя педали велотренажера, Джуди Париж хмыкает и насмешливо изрекает:
— Милые мои дети, никогда вам не испытать того угнетения, что выпало на нашу долю.
— Наши Джуди такие болтушки, — произносит Конни.
— Что есть, то есть. — Обе Джуди смеются.
— Стало быть, вы читаете наши так называемые великие книги, поэзию и прозу? — спрашивает Лоример. — А кого из авторов? Уэллса? Шекспира? Диккенса? Э-э… Бальзака, Киплинга, Бриана?
Он прощупывает: бестселлеры Бриана обожала Джинни. Сам-то когда в последний раз читал Шекспира или еще кого-нибудь из названных?
— А, исторические книжки, — говорит Джуди. — Наверное, они интересные. Мрачные такие… но не очень реалистичные. Хотя для вас, наверное, вполне ничего, — щедро добавляет она.
И женщины переключаются на любимых кур: не чересчур ли светло для несушек? Лоримеру остается лишь гадать, как могли исчезнуть из мироздания свойства человеческой натуры, которые он считал бессмертными. Любовь, вражда, героизм, трагизм — все это теперь «не очень реалистично»? Известное дело, летающие астронавты — не бог весть какие чтецы; с другой стороны, по статистике, женщины читают больше, чем мужчины…
Что-то изменилось, он это чует. Что-то очень важное, лежащее в самой основе человеческой натуры. Может, причина в физическом развитии организма? Мутация? Что на самом деле прячется под просторными нарядами?
Часть правды ему открывают Джуди.
В спортзале только они и Лоример. Краем уха он слушает сплетни о легендарной личности по фамилии Дагмар.
— Та самая Дагмар, что придумала шахматный дебют?
— Ага. Она чего только не придумывает. Цены ей нет, когда не дает маху.
— У нее бывают неудачи?
Джуди смеются.
— Да, что греха таить. Мы это так и называем: проблема Дагмар. Тенденция упорядочивать все на свете. Хорошо, если получается, но чаще идет вразнос. А Дагмар никогда не тушуется — она себя мнит кем-то вроде королевы. В таких случаях приходится доставать сачок для бабочек.
И все это в настоящем времени. Но ведь Леди Блю сказала, что гамбиту Дагмар уже больше ста лет.
«Долголетие, — думает Лоример. — Боже мой! Вот о чем они молчат. Предположим, удалось удвоить, а то и утроить срок жизни. Такое не может не изменить человеческую психологию, не отразиться на всех аспектах мировоззрения. Запаздывающее взросление? Не исключено. Когда я улетал, коллеги уже работали над омоложением эндокринной клетки. Интересно, сколько лет этим девчонкам?»
Прежде чем он успевает сформулировать вопрос, Джуди Дакар говорит:
— Когда она стала плагго, я еще была в крэше. А позже узнала ее и полюбила. На самом деле она хорошая.
Что еще за крэш? Музыкальный инструмент, тарелка? Миг спустя Лоример вспоминает: «crèche» — это по-французски. Джуди говорит про общественные ясли.
— Ты о той самой Дагмар? Должно быть, она очень старая.
— Э-э… Нет, я о ее сестре.
— Сестра младше на сто лет?
— В смысле, о дочери. Нет, о внучке. — Джуди быстрее крутит педали.
— Джуди! — предостерегающе восклицает двойняшка у нее и у Лоримера за спиной.
Тоже ведь сестры. До Лоримера только сейчас доходит: у каждого, с кем он здесь познакомился, на диво много сестер. Он слышит, как Джуди Париж говорит своей:
— Кажется, я помню Дагмар по крэшу. Это с ее подачи мы все носим форму. Цвета, номера…
— Не можешь ты помнить, ты родилась позже, — перебивает Джуди Дакар.
В цилиндре повисает тишина.
Лоример, держась за перекладину, поворачивается к женщинам. Те покраснели, глядят настороженно. И одинаково встряхивают головой, откидывая черные пряди с глаз! Они вообще как две капли… Но та, что на велотренажере, Дакар, выглядит старше, у нее морщины на лице.
— Я думал, вы близнецы.
— Ой, да наши Джуди такие болтушки! — хором говорят Джуди и виновато улыбаются.
— Никакие вы не сестры, — произносит Лоример. — У нас это называлось «клоны».
Молчание.
— А у нас, — прерывает наконец паузу Джуди Дакар, — это называется «сестры». Ой, мамочки! Не надо было говорить, Мида предупреждала, что вы можете ужасно расстроиться. Правда, что в ваше время это было противозаконно?
— Да. Мы считали, что эксперименты над человеческой жизнью противоречат морали и этике. Но лично меня эта новость не огорчает.
— Вот и здорово! Просто прекрасно! — радуются обе.
— Должно быть, ты не такой, как мы о тебе думали, — выпаливает Джуди Париж. — Более челове… более похожий на нас. Ты ведь никому не скажешь, да? Пожалуйста, не говори.
— То, что мы здесь вдвоем оказались, — случайность, — добавляет Джуди Дакар. — Мида предупреждала. Ты ведь можешь немножко подождать?
В двух одинаковых парах черных глаз мольба.
— Ну хорошо, — медленно произносит он. — Я пока ничего не буду говорить моим друзьям.
