— Нужно встряхнуться! — решил номарх. — Вина!
Слуга тут же принес наполненный алой жидкостью бокал.
— Я же просил вина! Если бы я хотел бокал вина, я бы так и сказал!
Изумленный таким поворотом событий, слуга сбегал и принес целый кувшин.
— Вот. Теперь хорошо. Никого ко мне не пускать. И не беспокоить. Я хочу остаться один.
Номарх сел и выпил залпом два бокала вина. Съел апельсин. Захотелось чего-то более существенного, но для этого нужно было звать слуг. Кеельсее не стал делать этого.
Вскоре в голове приятно зашумело. Кеельсее усмехнулся этому подзабытому чувству и выпил еще два бокала вина, затем еще…
Он был пьян. И ему захотелось общения. Захватив ополовиненный кувшин, номарх направился к ангару, где обычно суетился Зрунд.
Пилот был на месте. Деловито-чумазый, он тер какой-то ветошью и без того чистый бок катера.
— Здравствуй, сынок, — пьяно улыбаясь, сказал Кеельсее.
— Добрый день, хозяин.
— Садись! — Кеельсее шлепнулся на деревянную лежанку. — Выпьем!
Зрунд отрицательно покачал головой.
— Я не пью, хозяин.
— Молодец! — пьяно одобрил Кеельсее. — А вот я, кажется, сегодня напился! Напился… М-да. Ты знаешь, мы больше никогда не полетим на Атлантиду.
— Почему, хозяин?
— А? — вскинул голову потерявший нить разговора Кеельсее.
— Я спрашиваю, хозяин: почему мы больше никогда не полетим на Атлантиду?
— Почему? А не к кому. Атлантов больше нет. Ну, точнее говоря, пока они еще есть, но вечером их уже не будет. Они умрут. Все. Их убьет Сбир. Помнишь Сбира?
Еще бы Зрунду не помнить великолепного гвардейца-офицера, которому он всегда втайне завидовал!
— Помню, хозяин.
— Вот так, сынок. Он и пираты сейчас штурмуют Город Солнца. Город уже обречен. Вот так-то! Не станет и Гумия, и Леды, и Командора, и Есония. Помнишь Есония?
Зрунд молча кивнул.
— И он умрет. И правильно! Не надо было убегать из Кемта. Всем хотелось на Атлантиду. А ее — ап! и не стало! Вот так-то! — Кеельсее пошатнулся. — А ты что делаешь?
— Катер мою.
— Мой, мой… Молодец! Поговори со мной, — внезапно попросил номарх.
— О чем? — спросил Зрунд.
— Действительно, о чем? Не знаю. О чем хочешь. Если тебе не противно.
— Да нет…
— Ну, тогда поговори.
— На днях я видел бой крокодилов…
— Тебе не о чем со мной говорить, — пробормотал Кеельсее. — Никому не о чем со мной говорить. И незачем. Кеельсее вдруг разрыдался.
— Никого. Никого не осталось. Мы потеряли родину. А теперь умерли все, кто потерял родину. Все. Знаешь, жизнь странная штука. Я хотел лишь разыграть игру, доказать, что я бы смог это сделать. И вдруг все получилось, и Атлантида рухнула. Я и сам не ожидал этого. Я уже заметал следы. Даже подготовил тайное убежище в горах Нубии. Помнишь, мы как-то бывали там. В тех лесах чудесные фрукты…
Белое солнце в горах Олорона.
Белые звезды в розовом боре.
Воздух, росою утра напоенный.
Утлая лодка в бушующем море.
Оролон — это горы там, откуда я пришел. Стихи эти были запрещены, о них забыли. Я нашел их в тайной библиотеке. Там у нас были фанатики, отказывавшиеся сдать книги, хотя за это грозило весьма строгое наказание. Так вот, мы накрыли одну из таких библиотек, хозяин пытался отбиваться. Это было смешно. Мы захватили более сотни книг, я раскрыл одну из них и прочел там вот эти стихи. Почему-то запомнилось…
— Угу, — неизвестно с чем согласился Зрунд.
— Эх, сынок, ничего ты не понимаешь. Никто ничего не понимает.
Кеельсее приложился прямо к кувшину. Сознание его затуманивалось.
— Да, не понимает. Все вы меня не любите.
Номарх начал обижаться. Это свидетельствовало, что он очень сильно пьян.
— Да. — Голова Кеельсее упала на грудь, он начал валиться на бок. Зрунд подскочил к хозяину и бережно уложил его на лежанку. Затем он вернулся к прерванному приходом Кеельсее занятию, изредка поглядывая на спящего.
Внезапно он решительно отбросил тряпку и забрался в кабину декатера. Взревели двигатели. Гигантская черная птица взвилась в небо, повергнув работавших в поле кемтян в священный ужас. Из сопл вырвались сгустки пламени, катер исчез за горизонтом.
Кеельсее сопел в тяжелом пьяном сне. Голова его свесилась на бок, изо рта стекала тонкая полоска слюны. Прочертив блестящий след по щеке номарха, слюна тягуче капала вниз — на жесткую лежанку и на тонкие резиновые перчатки, еще помнившие истеричное биение радиоключа. Слюна тягуче капала вниз…
Леда появилась внезапно и как-то очень вовремя, как будто контролировала ход событий. Она стояла перед Эмансером и нехорошо улыбалась. Замешательство кемтянина длилось весьма долго. Наконец он выдохнул:
— Я искал тебя.
— И это все, что ты хочешь мне сказать?
— Нет.
— Подумать только! Он искал меня, а нашел Сальвазия. Зачем ты угробил безобидного старичка?
— Не надо об этом, — попросил Эмансер.
Леда пожала плечами.
— Ну ладно, как хочешь. Зачем ты искал меня?
— Хотел поговорить.
— Пойдем. Только учти, у тебя мало времени.
Она повела кемтянина по извилистому коридору четвертого сектора, затем они поднялись в Храм и, пройдя его насквозь, зашли за алтарь. Перед ними была глухая стена. Леда встала перед ней и произнесла:
— Семь три восемь зет остров.
Повинуясь этой нелепой фразе, стена внезапно поехала влево, и они вошли внутрь. Помещение, в котором очутился Эмансер, было невелико и без окон. Почти весь объем его занимала огромная компьютерная картотека и мощный электронный мозг, по своим размерам и возможностям значительно превосходивший известные Эмансеру компьютеры. У стен стояли несколько контейнеров и массивный пульт с несколькими десятками разноцветных кнопок и рубильников.
— Куда это мы пришли? — поинтересовался Эмансер.
— Сектор Б. Внутренняя Служба Дворца.
— Ты имеешь сюда доступ?
— А почему бы и нет?
— Но это великолепно! — обрадовался Эмансер.
— Конечно. — Леда подошла к пульту и стала нажимать на какие-то кнопки. — Говори, говори, я тебя внимательно слушаю. У тебя осталось совсем немного времени.
— Что ты делаешь?
— Хотя это тебя не касается, я отвечу, но чуть позже. Что ты еще хотел мне сказать?
— Мы победили.
— Да, мы победили, — согласилась Леда. — Иначе не могло и быть.
Эмансер кашлянул и окинул взглядом ее точеную фигурку. Он уже было начал говорить, что собирался, но вновь не решился.
