«Что они, свесились? — с огорчением подумал он. — Дорожка — рядом! Надобно-иди по-человечьи. Дикари!»
В тот день в поселке он услышал странные рассказы. Будто где-то есть волшебная тропинка, ну, и ежели пройти по ней, то там, в конце, любого ждет сюрприз: получит все, что пожелает, но получит только раз, один-единственный, и больше в жизни — никогда. И потому еще подумать крепко надо, прежде чем идти. — Все это сказки, — не поверил Туй Микита, — может, сам ты — вор вором. И что же, так все и получишь? — Нет, — ответили ему, — там, вишь, по справедливости дают. Что заслужил. — А нелогично, — гнул свое сварливо Туй Микита, — может, ты опять же — вор вором. Выходит, ничего и не дадут. Не заслужил. Ну, на худой конец, пинка получишь. Да ведь этого кто хочет? — Ты с другого боку посмотри, — ответили ему. — Как бы ни жил на свете человек, хоть что-то доброе он все-таки успеет совершить. Ну, самый пустячок, а все же добрый. Вот ему там это и зачтется. Скажем, ты захочешь миллион, а по делам тебе десятку можно дать, не больше. Но — получишь, все равно пустой оттуда не уйдешь. — Все враки, — засмеялся Туй Микита. — Лучше б делом занимались, да не задуряли головы наивным простакам. И он ушел к себе домой. Но ночью спать не лег, а вышел на крыльцо, сел на ступеньку, рядом положил ружье и, закуривши, начал ждать, поскольку чувствовал: рассказывают всякое, конечно, да, наверно, неспроста вдруг появилась у него в саду тропинка. Ведь дорожка — рядом, а вот никому она не интересна. Неспроста! И точно, ближе к утру из кустов спиреи появился, озираясь, человек. Была луна, и Туй Микита ясно видел, что на спине незнакомый гость несет увесистый мешок.
— Стой! — Туй Микита сиганул с крыльца и выставил вперед ружье. — Бросай мешок, иди сюда!
— Да будет вам, — испуганно заметил человек, однако и не думая с поклажей расставаться. — Ну чего, чего? У вас, что ль, взял, не знаю?
— Так ведь у кого ж еще?! — Там… было.
— Что в мешке?
— Да гвозди вот несу…
— В моем саду — мешок гвоздей… — тут Туй Микита громко рассмеялся. — Что же я, дурак совсем? А ну покажь! Он подошел поближе, человек спустил с плеча мешок и развязал тесемки. Туй Микита посветил карманным фонарем. И вправду, перед ним стоял мешок гвоздей. Да только не простых — все гвозди были золотые.
— Уходи, — сказал убито Туй Микита, — и чтоб я тебя не видел! Разумеется, таких сокровищ у него украсть никто не мог. А выяснить, тревогу бить — нет, Туй Микита был принципиально осторожный человек и зря вязаться в чьи-то авантюры не хотел. Боялся, может быть, и так… Но с той поры он словно озверел. Тропа день ото дня все становилась шире, и, как видно, многие по ней уже прошли.
«В моем саду творят черт знает что, — сердился Туй Микита. — По какому праву?» Он точно вычислил: тропинка в зарослях должна быть параллельна той дорожке, что красиво огибала дом. И выходить должна была туда же — на площадку сзади дома, к старому сараю. Как-то раз, не поленившись, Туй Микита взял лопату — и вскопал всю землю у себя за домом. Все искал, понятно, клад — ведь где-то же припрятаны богатства, до которых так охочи стали многие: вон, полпоселка разжилось уже неведомо откуда. Но клада Туй Микита не нашел. А чтоб труды не пропали даром, он решил посеять тут горох. Горох, однако, не принялся. И редис не рос, и репа не росла, и даже сорная трава. Махнул рукою Туй Микита на свою землю, но порою сюда наведывался — тщетно, никаких следов на вскопанной земле ни разу так и не заметил. Будто с той тропы никто совсем не приходил. И это было очень странно. Кто другой, случись с ним этакая напасть, непременно бы проверил, что там люди говорят, прошел бы по тропе, рискнул. Но не таков был Туй Микита, не таков!
Он был принципиально осторожный человек, к тому же — и большущий скептик: в чудеса не веровал, а все, происходившее под носом, истолковывал довольно просто — люди наловчились воровать, шустрят неимоверно, вот и выдумали байку для отвода глаз. Да и, по правде говоря, невольно в памяти осталась некогда оброненная фраза: дескать, каждый может получить, что пожелает, но получит только раз, один-единственный, и больше в жизни — никогда, так что еще подумать крепко надо, прежде чем идти, а то ведь промахнешься — не поправишь. А народу на тропе все прибывало, это Туй Микиту угнетало более всего совсем загадили участок, вон уж и по клумбам норовят ступать, не разбирая. Туй Микита кое-как терпел-терпел, а после не сдержался. И решил бороться до конца. Сначала он канавы рыл — не помогло. Потом опутал все колючей проволокой тот же результат. Затем на подступах к тропе расставил лютые капканы. Тут народ в поселке загудел, оно-то и понятно — множество увечных появилось. Ну, и наконец, когда поставил Туй Микита самострелы, незаметно спрятав их в кустах спиреи — в двадцати местах, к нему немедленно нагрянул представитель власти.
— Что же ты? — сказал он с укоризной. — Как-то это вот — нехорошо.
— А как-то это вот — что это? — дурачком прикинулся на всякий случай Туй Микита.
— Ты давай-ка не дразнись, а лучше объясни.
— Чего ж тут объяснять? — сказал со вздохом Туй Микита. — Ходят всякие, мешают. Клумбы топчут. Никакого нет жилья. Участок — мой! И не позволю…
— Ладно-ладно, ты не петушись. А что, и вправду каждый день несут?
— Еще бы! И откуда только набирают?
— А ты будто не был там?!
— Я — не был, — даже с гордостью ответил Туй Микита. — Не хочу мараться. Это все вранье. И вам бы стоило давно уже заняться…
— Понимаю, — отозвался представитель власти, — понимаю. Вот я и пойду проверю сам. А то такое говорят… Мин под тропу не заложил?
— Куда там, нет, — заулыбался Туй Микита. — Где ж мне мины взять? Ступайте.
И прошло каких-то пять минут всего, как заурчал внезапно рядышком мотор, и на тропе возник автомобиль, сверкая новенькой отделкой. Представитель власти весело крутил баранку и, не глядя, въехал прямо на газон, намереваясь по диагонали пересечь участок.
— Что вы делаете! — ахнул Туй Микита.
— Открывай ворота! — закричал ездок. — Мне для работы позарез была нужна машина, чтоб преступников ловить! А ты смотри: участок — твой, да рукам волю не давай! Людей необходимо уважать.
С тех пор совсем извелся Туй Микита. «Может, дом продать? — соображал он грустною ночной порою, когда слышал, как топочут чьи-то ноги по участку, по тропе. — Продам, да и уеду. Не могу жить дальше так». И вот, пока он колебался, думал все, прикидывал, как лучше, выгоднее дом продать, в одну глухую ночь к нему пожаловала целая толпа — с какой-то вечеринки, вероятно, — ну и, как всегда, пропала на тропе. А вскоре выехал оттуда фантастический, роскошный с виду агрегат — тот самый, о котором все мечтают на полях, и пропахал участок до забора, да вдобавок снес, как будто невзначай задевши, целых полкрыльца. От сильного толчка дом покосился, где-то что-то там замкнуло в электрической сети, и начался пожар. Конечно, Туй Микита только и успел, что опрометью выскочить во двор, — в чем был, оставив в доме сбережения и кой-какие ценные вещицы. Дом горел исправно, как хорошая вязанка дров.
