Ознакомительная версия.
В эту секунду на полу он обнаружил и свой собственный шар, завернутый в черную бархатистую ткань. Шедшая от него энергия ощущалась даже сквозь материю. Стоило над шаром нагнуться, как тот сам настроился на энергию владельца, подав встречный импульс.
Старик что-то почувствовал и оглянулся. Он удивленно поднял брови, когда шар, выпутавшись из ткани, сам собой плавно поднялся в воздух. Неверным движением нащупав возле себя кресло, тролль грузно на него опустился.
Сосредоточенный же на кристалле Найл даже не замечал, какой переполох вызвал своим фокусом. Его несказанно радовало, что кристалл отзывается с такой чуткостью, будто Найл присутствует в пещере физически.
Тут старый тролль произнес что-то на своем гортанном языке, и Найл, наконец спохватившись, перевел на него взгляд. Старик явно понял, что происходит.
«Ты где?» — спросил тролль на языке телепатии.
«Здесь».
Найлу сложно было осознать, что он незрим, ведь он сам и видел, и ощущал себя с предельной четкостью.
Тролль, потянувшись, убрал с паллена розовый кристалл, который тут же померк, как задутая свеча. Найл водрузил там свой кристальный шар, вмиг озаривший пещеру ярчайшим светом (старик даже прикрыл глаза рукой). При этом все окружающее сделалось для Найла более четким, хотя и не таким, как он сам. В этот момент он наконец сделался видимым для тролля.
Старик, потирая нос, глядел сверху вниз на Найла.
«Так где же ты?»
«В Стране Призраков, в темнице».
«Я не исключал, что это произойдет, — пробурчат тролль. — Какой он использовал повод?»
«Я отказался целовать ему руку».
«Вот как, — мрачно усмехнулся тролль, — Тебе сейчас, наверное, лучше возвратиться в свой каземат. Быть здесь крайне опасно».
«Разве? — изумился Найл. — Почему?»
«Если он узнает, что кристалл у тебя, ни перед чем не остановится, чтобы его заполучить. Будет истязать, пока не выпытает, где ты его прячешь».
А вот это и впрямь нежелательно. В самом деле: если Маг дознается, где кристалл, тролли тоже окажутся в опасности.
Тролль, похоже, рассудил, что усугублять и без того незавидное положение Найла нет смысла, а потому добавил:
«Ты только не поддавайся страху — это самое худшее, что может с тобой произойти. Пока ты храбр, он ничего не сможет тебе сделать. Всю эту неделю я буду держать твой шар на паллене — на случай, если он тебе понадобится. Уяснил?»
«Да. Спасибо».
«А теперь тебе лучше ретироваться».
Найл отвлекся от света и таким образом мгновенно перенесся в скорбную юдоль своей камеры и своего тела (синяки опять пульсировали). Что и говорить, незавидный контраст с хрустальной пещерой.
Тролль, конечно же, был прав. Если кто-нибудь вглядывался в ум Найла, то возросшая жизненность мгновенно его выдала. От одной лишь мысли, что Маг проведал о хрустальном шаре, бросило в жар; все внутри перевернулось. В окончательное уныние повергла мысль о том, что путешествие в Страну Призраков закончилось полным провалом и, что еще хуже, брат теперь умрет по его вине.
Найл сел на койке, полностью разбитый и подавленный. Уж лучше бы он поцеловал Магу руку — что в этом такого? Нет же, надо было упереться, показать свою дурацкую гордость — и вот теперь он здесь, в опасном, не сказать безнадежном, положении…
Может, еще не поздно принести Магу извинения? Но сама эта мысль вызывала отторжение. Маг был подобен злому, нетерпимому дитяти, жутко избалованному властью. Представить себя перед ним на коленях — от этого становилось физически дурно.
Следующие полчаса Найл словно пытался выбраться из черной тягучей трясины, с каждой новой попыткой увязая все глубже. Уронив голову в руки, он сидел, мучительно пытаясь найти в себе хоть какие-то следы оптимизма, но тщетно.
Когда дальше, казалось, увязать было некуда, за дверью послышалась негромкая возня. Внутри у Найла все напряглось: наверное, кто-то шпионит. Ожидая вторжения в ум, он намеренно пригасил мысли и, набросив на себя одеяло, лег, сделав вид, что спит. Прошла ми нута-другая. Возня у двери не стихала; слышно было, как звякнула дужка ведра. Загремел засов, и в камере зазвучали шаги. Найл приоткрыл глаза не раньше, чем стук ведра в углу дал понять: вошедший стоит к нему спиной. Действительно, там, ворча, копошился у ведра с нечистотами какой-то коротышка с пегим ежиком волос.
Челядь, стало быть. Найл исподтишка проник ему в ум, готовый в случае чего оттуда выскочить. Но утлый ум коротышки был озабочен исключительно сиюминутными обязанностями. Снова звякнула ручка; уборщик вынес поганое ведро, опростал его над другим, затем вернулся в камеру и поставил ведро в угол.
По-прежнему притворяясь спящим, Найл сквозь ресницы поймал на себе взгляд коротышки. Выйдя, тот молча запер за собой дверь. При этом Найл считал его мысль — да такую, что не укладывалась в голове. Челядинец, похоже, имел что-то против карвасида.
Слыша, как удаляются по коридору его шаги, Найл оторопело размышлял, все еще не в силах поверить. Чтобы этот недоумок, обязанность которого — убирать за людьми нечистоты, и вдруг имел претензии к повелителю страны?
Как такое вообще возможно? Найл воссоздал происшедшее еще раз. Вот коротышка смотрит на Найла и… вспыхивает неприязнью к Магу.
Объяснение напрашивалось только одно. Он знал, что Найл — посланник, прибывший заключить мирный договор. То есть сделать то, о чем мечтает все здешнее население. Ведь мир с пауками означает конец изоляции, конец тоскливому обитанию в негасимых сумерках, конец приевшемуся рациону из рыбы да синего мха. А карвасид своей жестокой детской выходкой взял и перечеркнул все.
Неудивительно, что на него взъелся даже этот золотарь. Еще бы, ведь он теперь не видит никакого просвета в своем унылом существовании.
Найлу уже не лежалось. Сбросив одеяло, он сел; надежда придавала силы. Правда, это продлилось недолго. Как ни крути, а Маг — деспотичный властитель, никто не дерзнет сказать ему хоть слово против. Однако и отчаяние уже не было таким глухим, как полчаса назад.
В животе опять заурчало от голода. Живя с семьей в пустыне, Найл был к нему привычен, а вот теперь, надо же, подавай регулярное питание. Чтобы как-то отвлечься, Найл закрыл глаза и стал вспоминать их житье в Северном Хайбаде, под сенью кактуса-юфорбии. И как свистел вокруг пустынный ветер. Понемногу узник расслабился, и зов желудка уже особо не донимал. Припомнилось, как они с братьями ходили в страну муравьев, где Найл впервые по самые плечи погрузился в бегущую воду и слушал, как она шумит. Зачесался нос, и Найл его рассеянно поскреб (верный признак того, что надвигается сон). Еще немного, и он задремал.
Ознакомительная версия.
