— Кажется, да. Ты хотел поиграть судьбою. Ты подобен шаловливому мальчишке, который изменил течение ручья, решил посмотреть, что из этого получится. Ты словно возомнивший себя творцом писатель, что решил поразить мир лихими поворотами сюжета, не считаясь с предопределенностью людских судеб, общественного развития. Долой логику, да здравствуют парадоксы! И да будет веселей жить!
— Да! Да! — закричал Кеельсее, радуясь, что его поняли.
— Ты проиграл, номарх. Ручей, перегороженный шаловливым мальчишкой, породит волну. И она сожрет тебя. Кеельсее молчал.
— Что с Давром? — Номарх никогда еще не слышал подобных жестких ноток в голосе Изиды.
— Он умер.
— Ты убил его?
— Да, — не стал лгать номарх.
— Что ж, по крайней мере, он умер вовремя и не увидит гибели мира. Гир и остальные тоже мертвы?
— Нет! Нет… — заторопился Кеельсее. — Я лишь накрыл «Марс» радиоколпаком. Они живы, с ними ничего не случится. Мы переведем «Марс» в Кемт. Он снова будет нашим домом. Я стану фараоном. Ты будешь моей женой!
— Фараоншей? Ну уж нет! Этого не будет, Кеельсее, даже если бы я этого и хотела. Быть может, я любила тебя, быть может, я смогла бы полюбить тебя, но маленький мальчик соорудил плотину, и идет волна. Она поглотит нас. Она поглотит тебя, Кеельсее. Она поглотит все. Прощай!
— Постой! Не уходи! — заорал номарх, пытаясь преодолеть сотни разделяющих их километров. — Все будет иначе! Все будет, как захочешь ты! Я стану твоим рабом!
— Парадокс, — донеслось откуда-то издалека. — Идет волна…
— Постой! — орал Кеельсее, разминая кулаком верещащий динамик. — Постой…
Связь оборвалась. Из разбитой руки номарха сочилась кровь. Капли — кап, кап — падали на истерзанную полировку стола.
Он остался один. Задыхаясь, Кеельсее рванул несуществующий воротничок и, пошатываясь, вышел на увитую плющом веранду.
С северо-запада, пожирая горизонт, надвигалась огромная багрово-черная волна. Волна, порожденная провалившейся в бездну Атлантидой.
Джах! Дзинь! Трямс!
Вдрызг разлетались глиняные горшки и стеклянные бокалы. Как приятно обрушить остро отточенный меч на толстостенную, но такую хрупкую амфору с оливковым маслом. Хрясь! — жирные брызги покрыли стены комнатушки, лицо, руки и одежды двух дюжих пиратов.
— Ха-ха!
С посудой покончено. Пират схватил за волосы визжавшую от страха хозяйку дома и повалил ее на пол. Жадные руки задрали край туники и заскользили по жирным от масла ляжкам. На помощь женщине бросился сожитель-марил.
— Х-хак! — Второй пират ударил его серповидным кинжалом в поблескивающую плешинку. Голова раскололась, словно спелый арбуз, блеснув мякотью мозга.
— Весело!
Не обращая внимания на истошные крики женщины, пираты удовлетворили свою похоть, потом тот, что кончил последним, вонзил ей в живот клинок.
— Хасс!
— Чего жалеть! Еще найдем!
Опрокинув тлеющую жаровню на пол, пираты выскочили из хижины и бросились бежать дальше по проулку. За их спинами взвилось веселое пламя.
— Круши!
— Жги!
— Режь!
— Коли!
— Бей!
Ворвавшиеся в Город «освободители» учинили страшный погром, следы которого виднелись на каждом шагу. Слокос в сопровождении группы воинов шел по второму обводному кольцу, тщетно пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка. Куда ни кинь взгляд, виднелось зарево пожаров, меж домами валялись трупы горожан, втоптанные в грязь одежды, утварь.
Бесчинствовали главным образом пираты, многие из которых посчитали свою боевую миссию законченной и, бросив обагренные кровью мечи, набивали карманы золотом и камнями, обнаруженными в домах таралов. Не особо отставали от них и кемтяне, но последних чуть сдерживала печальная слава скорого на расправу Сбира. Время от времени вспыхивало бешенство в душах низших, выжигавших целые кварталы вместе с населявшими их жителями. Взбунтовавшиеся против Титанов воины-атланты пытались сдерживать ярость и алчность дорвавшихся до сокровищ Города завоевателей. Кое-где между ними и пиратами завязывались короткие, но жестокие схватки.
Безжалостно истребляя насильников и поджигателей, среди которых было немало горожан, отряд Слокоса достиг канала, преграждающего путь ко Дворцу. Здесь концентрировались наиболее боеспособные части союзников — пираты Меча, кемтяне Сбира, атланты Трегера, гвардейская когорта Долира. Здесь же скопилось более двадцати тысяч горящих жаждой мести низших.
По предложению Сбира было решено нанести удары сразу в четырех местах. Большая часть низших и атланты Трегера должны были штурмовать Дворец со стороны Народной площади. С запада и востока Дворец атаковали пираты и кемтяне, с севера — когорта Долира, подкрепленная полутысячным отрядом Слокоса.
Запели боевые флейты.
Огромная толпа воинов Трегера вперемешку с оборванными, вооруженными чем попало низшими через наскоро наведенный мост ворвалась на Народную площадь. Словно муравьи бросились к огромным, в двадцать человеческих ростов высотой, стенам. Замелькали приставляемые лестницы. Слишком коротки!
А сверху уже лили жидкий огонь и кипяток, кидали камни. Установленные на башнях катапульты обрушили свой смертоносный груз в людское месиво.
Это был ад! Обезумевшие, с перекошенными в крике лицами люди метались по окровавленной брусчатке площади, падали, пораженные стрелами и камнями. Дабы спастись от смертельного дождя, многие пытались найти убежище за статуей Командора, но ее медное тело могло прикрыть собой сотни, а на площади были тысячи.
За четверть часа кровавого хаоса и неразберихи погибло двадцать тысяч человек — больше, чем за всю кампанию. Отряд Юльма не потерял ни одного воина.
Более продуманны и расчетливы были действия отрядов Меча, Корьса и Сбира. Используя захваченные на верфях недостроенные, но устойчиво сидящие на воде чонги, пираты устроили у одной из самых хлипких стен Дворца площадку, вполне достаточную, чтобы развернуться для штурма. К зубцам стен легли бамбуковые лестницы, зазвенели крюки кошек. Поднаторевшие в штурмах крепостных стен дети моря ловко, словно лунные обезьяны, карабкались вверх. С палуб чонг их прикрывали полторы сотни лучников, осыпавших калеными стрелами каждого, кто решался показаться из-за края стены.
Гвардейцы сражались отчаянно, но их было слишком мало; вскоре на стенах замелькали пестрые одежды пиратов. Увидев это, Командор повел в бой резерв, и пираты летели вниз, лягушками шлепаясь в зеленую тину канала.
— Повторить! — велел Меч, рубанув клинком пытающегося взобраться на палубу чонги человека, за мгновение до этого упавшего с штурмовой лестницы. Всхлипнув разрубленным ртом, капитан Маринатос ушел под воду. Орая могла спать спокойно.
