При слове «мягкотелы» капитан Клин частенько начинал размышлять об их женщинах. Наверное, они вытягивают «базовую» информацию из своих мужиков еще более интересно и умело, чем Сибилла. Все-таки их предки занимались этими делами сотни миллионов лет и успели отработать мастерство. Любопытно, смог бы он, РЗб. Клин подружиться с «мягкотелыми» дамами, или они в любом случае обзывали бы его «умной сковородкой»? Из памяти, а может, и воображения произрастали сценки, в которых он тоже был мягкотелым и общался на разные лады с человеческими девушками. И они ему нравились, их хрупкие косточки, их полужидкая плоть, их тонкая кожица, и даже непонятно зачем растущие волосы на их головенках. И рыжие, и пепельные, и золотистые. Используя те впечатления, которые остались от интима с Сибиллой, Клин представлял как бы это могло быть с мягкими девушками. Он аккуратно записывал свои интимные фантазии в видеорежиме, монтировал их, подправлял и снова прокручивал, радуясь своему режиссерскому мастерству.
Капитан Клин в конце концов выплывал из полузабытья и вспоминал, что он не единожды видел мягкотелое и в фильмах, и наяву, и живых — на лоне природы. И в музее — в заспиртованном виде. Никогда они не производили на него благоприятного впечатления, скорее у ж, отталкивающее. Ему куда больше нравились в белковом мире некоторые членистоногие с твердыми хитиновыми покровами. Насекомые, во всяком случае, поболе смахивали на роботов, чем мягкотелы.
Но, даже в состоянии стопроцентной бодрости и активности всех систем, прежние чувства отвращения к мягкотелам уже не пробуждались в Клине.
В один из приятных часов, наполненных игрой воображения, как-то слишком неожиданно раздался сигнал боевой тревоги. Капитан Клин секунду приводил себя в полную ясность, а потом помчался по длинным, как кишки барана, коридорам базы к взлетно-посадочным площадкам.
Большие и маленькие роботы-механики еще ползали по обшивке его штурмовика, но все панели и люки были на штатных местах. Остальные пилоты его эскадрильи уже сидели по своим кабинам.
Капитан Клин тоже разместился в нутре штурмовика, принял форму номер два и стал похож на параллелепипед с ворохом отходящих кабелей. Первым делом надо было поздороваться со штурмовым катером.
— Привет, мы вместе?
— Вместе.
Сейчас пилот действительно видел, слышал и чувствовал вместе со своим штурмовиком. Любой приказ, произведенный его быстрым мозгом, мигом перекидывался в компьютер катера и микропроцессоры бортовых систем. Результаты функционирования и диагностики бортовых систем также проносились через компьютер штурмовика в мозг капитана Клина.
Командная сеть базы направила запрос о готовности, и капитан Клин подтвердил полную работоспособность всех своих систем.
Наконец база разрешила сброс и начала отсчет времени старта. Вот растаяли, обнулились секунды ожидания и крупная тряска показала, что штурмовик вырвался «из стойла» в открытый космос.
Бортовой компьютер вычерчивал траекторию полета и практически сам вел боевую машину.
Капитан Клин использовал полярную систему координат, поэтому вражеские истребители для него возникли сверху, вначале на радиолокаторах, потом оптически. А Земля оказалась внизу.
Враги опускались довольно плотным тетраэдром, направленным острием к планете, в то время как земной флот летел просторным ромбом. И опять Клин заметил, что боевой порядок, выбранный Шаманом, не слишком удачен. Противники раньше смогли сфокусировать фатальное оружие. Хочешь не хочешь, а по сторонам тетраэдра возникли штурмовики-в-будущем земного флота, которые сразу попали под яростную долбежку гамма-лазеров. Земные штурмовики там, наверху, разлетались в клочья, а машины-в-настоящем все хуже поддавались управлению и натужно скрипели от внутренних напряжений.
Клин начал терять контроль над своей машиной. Вырубились локаторы дальнего наблюдения, надрывно закашлял двигатель, бортовые системы отказывались слушаться каждой команды. Штурмовик быстро превращался в металлолом.
И тут Клин полностью врубился в ситуацию. Стало ясно, какой маневр совершит вражеский тетраэдр — он сейчас весь ляжет на одну из своих сторон, направив острие по касательной к Земле. Вот тогда противник окажется позади и вплотную займется земным флотом-в-прошлом. Недолго думая, капитан Клин дал команду своей эскадрилье на вертикальный маневр с обратным разворотом. А вскоре вражеский адмирал, молодец, оправдал ожидания и перестроил свои боевые порядки — тетраэдр повернулся, чтобы оказаться с тылу у земного флота.
Тут и заработало фатальное оружие эскадрильи Клина. Прямо перед ней возникли противники-в-будущем, которые были сметены, как крошки, ударом из импульсников. Тетраэдр дал заметную трещину, в которую устремилась эскадрилья Клина. А за ней последовали и другие эскадрильи земного флота. Противник, оказавшийся со всех четырех сторон от прорвавшихся групп, своим плотным огнем больше вредил себе. А вот каждый выстрел из бортового импульсника или бластера землян доставлял неизменный успех. Выбросы перегравитаторов бросали вражеские машины друг на друга, смешивали их в кучу-малу. Залпы же деквантизаторов просто выкашивали целые ряды вражьей техники, превращая блестящие штурмовики в смутные водородные вихри.
На мгновение отрешившись от упоения боем, капитан Клин заметил, что один из «кусков» тетраэдра отвалился и семь вражеских машин устремились серебристыми иглами прямо в сизую земную атмосферу.
Клин попробовал по спецканалу экстренно высвистать майора Шамана, но канал был полон шумов, неизменно возникающих при работе фатального оружия.
И тогда капитан Клин поручил эскадрилью своему заместителю, а сам с одним звеном кинулся вдогонку за беглецами — как заржавевший робот за масленкой.
С помощью фатального оружия Клину удалось достать удирающего врага-в-прошлом, впаять в виртуальные машины по несколько ракет, отчего затрепетало и запылало два вражеских штурмовика-в-настоящем.
Но дальше начиналась земная атмосфера, в которой применять фатальное оружие было запрещено под страхом позорной смертной казни через переплавку.
Враги прошли противокосмическую оборону Земли, как сквозь масло — похоже, им были хорошо известны коды опознания «свой-чужой».
Штурмовики противника неслись на большой скорости, невзирая на разогрев обшивки, и зацепить их становилось все проблематичнее. Впрочем, удалось засадить ракету прямо в сопло одной из вражеских машин. Но это было счастливым случаем с вероятностью 0,1.
Капитан Клин по ходу дела шерстил карты и просчитывал траекторию движения врага. И получалось, что «тридцать седьмые» прутся прямо к куполу, в котором проживают мягкотелы.
