и подумал – а не приснилась ли ему эта быстрая девушка, так откровенно объявившая свои права на него, и его права на нее, и так понравившаяся ему?
И что будет дальше?
А дальше было вот что.
Вернулась Ника с двумя большими узлами и строгой женщиной, назвавшейся Верой Кирилловной, матерью этой взбалмошной девчонки.
Но когда Ника обняла Владика и сказала, что она теперь будет жить здесь, Вера Кирилловна окаменела, зашаталась и вышла.
– Не бери в голову. Моя мама – это что-то! Шум еще будет, но ты не волнуйся.
Влетел Гриша.
– Владик, как ты тут? Привет, Ника!
– Владик тут осваивается, а я остаюсь здесь. Ты все понял?
– Я все понял, Ника. И я поздравляю тебя, Владик, с таким … приобретением.
Гриша сказал это таким образом, что было совершенно непонятно – одобрил он происходящее или нет, но совершенно точно было то, что все будет совсем непросто.
– Ах ты, паршивец!
– Ты, Владик, учти. Ника очень добрая, но характер у нее – не приведи господи. Но если она положила глаз на тебя – то это все! Счастья вам. Если что, телефон вон на стене.
А Ника уже стелила постель, на кухне появилась кое-какая посуда. Закипел чайник.
– Иди сюда, – Ника специально сказала «иди». – Чай будем пить.
Владик прикатился на кухню. Ника села на единственную табуретку.
– Пусть вот с этого чаепития начнется для нас с тобой новая жизнь.
– Ты подарила мне … я даже не могу сформулировать, что …
– Важно, что мы – вместе. А еще утром я не знала о твоем существовании! Не удивительно ли это?
– Я уже люблю тебя, Ника …
– И я люблю тебя, Влад …
Сумбур встречи на аэродроме, суета …
У приехавших не было кучи вещей, и был автобус, который довез их до города, до подъезда.
Перед подъездом Гришу атаковали четверо рыжих мальчишек.
Один из них с веселым воплем прыгнул прямо на Гришу и оказался девчонкой – в стороны торчали две рыжие косички.
– Привет, Наташка! Привет, КЛМН!
И Гриша степенно поздоровался с тремя мальчиками – такими же рыжими и такими же курносыми, как девочка, а девчонку легонько шлепнул по мягкому месту.
Свиридовы всей гурьбой ввалились в квартиру Галиных и тут их всех в свои объятия приняли Василий Васильевич и Галина Игнатьевна.
И как-то так получилось – даже странно? – что они все сразу перешли в квартиру Свиридовых, а перед Гришей осталась Уля.
– Как ты выросла …
Гриша протянул к ней руки и они обнялись.
И стали целоваться, взахлеб, не отрываясь.
– Ты задушишь меня! – смеялась Уля, обхватив его шею.
– Ты задушишь меня! – вторил ей Гриша.
– Ну, рассказывай …
– Что? Как я скучал по тебе? Дай … твои губы …
– А я тебе писала письма … и складывала … в ящик стола …
– Теперь … я их почитаю …
Они не могли нацеловаться.
– А куда все ушли?
Обнимая ее Гриша почувствовал, что острые лопатки исчезли, но зато нащупал полоску бюстгальтера – раньше этого не было. Тело Ули стало плотным и упругим, и его так хотелось гладить и гладить. А к его груди прижимались не острые холмики, а мягкие и горячие девичьи груди.
– Может … для приличия … пойдем, покажемся?
– Идем. А то у меня … уже губы болят.
Гриша с Улей появились в соседней квартире ненадолго – они вошли, тесно прижавшись, Гришина рука лежала на ее талии, а ее рука – на его талии.
– Как же ты выросла, Уля, – удивился Свиридов. – И когда ты успела?
И он обнял Улю и поцеловал ее в щечку – это было так по отечески …
Потом они сидели на диване у Гриши в комнате. Уля по привычке устроилась с ногами, прижавшись у него под мышкой. Но теперь не только его рука обнимала ее плечи, но и ее рука забралась к нему за спину и очень уютно устроилась где-то под лопатками.
Их позвали поесть, и потом они снова вернулись на диван.
– Я сильно изменилась?
– Ты стала такая красивая!
– И только?
– Нет. Ты стала прекрасной девушкой …
– Твоей девушкой … Нет?
– Да …
– А ты стал моим … парнем? Да?
– Да …
Но кроме поцелуев в тот вечер больше ничего не было.
А рано утром пофыркивающие лошади кивая головами шли с ними рядом к озеру. И вошли в воду.
Уля сбросила кофточку и бюстгальтер, расстегнула ремень джинсов, сняла их и сняла трусики.
И смотрела при этом на Гришу, а Гриша, раздеваясь, смотрел на Улю.
Перед ним стояла взрослая девушка с красивой фигурой, узкой талией, крепкими грудями с коричневыми кругами вокруг острых сосков, выпуклым животом, со стройными ногами и удивительно трогательным островком волос внизу живота.
– Ты – просто прелесть. И когда ты успела стать такой прекрасной?
– Это ты прелесть …
Перед Улей стоял юноша с хорошо развитой мускулатурой, широкими плечами, выпуклой грудью и впалым животом, а там, ниже … Но Уля не отвела глаз.
– Ты стал мужчиной …
– Еще нет. Но надеюсь … на твое участие в этом процессе …
– Гришка, не хулигань! – тут Уля смущенно улыбнулась и первая пошла в воду.
Вытирая ее Гриша старательно обходил грудь, и предупреждая ее вопрос сказал:
– Эта прелесть предназначена для другого … Пока это я вытирать не достоин …
Они шли рядом с лошадьми по лесу и никак не могли начать.
– Гриша, что-то изменилось?
– Ты стала взрослой, из маленькой девочки превратилась в прелестную девушку.
– Ты тоже вырос… Но что изменилось? Я … я люблю тебя …
– Я тоже люблю тебя… И хочу, чтобы ты стала моей первой женщиной.
– Я тоже хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной. И единственным! И чтобы у меня … у нас были дети!
– Прямо сейчас?
– Нет, через девять месяцев …
– Мы можем подождать и потерпеть? Чтобы потом, когда мы больше терпеть не сможем, стать мужем и женой?
– Как скажешь …
– Я не готов морально … к семейной жизни – извини, а … просто так …
– Нет! Первый раз должен быть праздником …
– Ты сможешь подождать?
– Только вместе с тобой …
– И никаких интимных ласк?
– Как скажешь … Но вместе с тобой … Но целоваться-то мы можем!?
– Еще … как … не кусайся!
– Сам … не … кусайся …
Лошади очень неодобрительно наблюдали за
