к которому пару лет назад добавилась ещё одна любовь. Танцы! Однажды Зарине попался чип с историей Древнего Востока. И там танцевали девушки, да и парни тоже. И пробуждали эти танцы в душе что-то такое… до этого неизвестное. У девушек были гибкие руки и мягкие бёдра, они двигались, словно вода текла, но при этом выглядели так естественно, будто вышли на прогулку. С того дня Зарина заболела. Всё свободное время она по крупицам изучала древний материал, восстанавливала полузатёртые сведения – как должен выглядеть тот или иной восточный танец, какой для него подходит костюм… И одновременно училась танцевать сама! Бывало, что спала по три часа в сутки. И куда здесь ещё и златокрыла заводить?
Лифт тряхнуло. На миг он застыл между девяностым и девяносто первым этажами, задрожал, словно пёс на морозе. Потом ухнул вниз на несколько этажей. Пейзаж за стеклом размазался в серую кашу. Златокрыл свистнул, вскинул крылья, по его тельцу пробежала яркая радуга.
– Что за херня?! – заорал Виктор, падая на пол.
Зарина с доктором вцепились в стены лифта, но тот снова замер, тренькнул задумчиво, затем, осознав свою ошибку, заскользил вверх.
Что за ерунда? Аколитус сбойнула? Отродясь такого не было…
Через несколько секунд они оказались на сто двенадцатом этаже, прошли сквозь стеклянные двери в белоснежный коридор, который заканчивался такой же ослепительно-белой стойкой ресепшена. За стойкой сидела молоденькая девушка, рыжеволосая и в очках, и изучала что-то на «воздушном» экране эйртопа.
Увидев её, Зарина удивилась. Конечно, ходили разговоры о том, чтобы брать больше людей с нижних полос на подобные должности, но вроде бы сначала решили дождаться результатов конференции.
– Нам во второй конференц-зал, – сказала ей Зарина. – Нас уже ждут.
– Простите, – равнодушно ответила девушка, – второй зал занят. Как и первый, и третий. На целый день.
Она отвернулась к экрану эйртопа.
– Да, конечно, он занят, – натянуто улыбнулась Зарина. – Моими коллегами и приглашёнными мною людьми. Я Зарина Заревская, руководитель научной группы по вопросам изучения внеземных форм жизни.
Девушка по-прежнему смотрела равнодушно, а Зарина теряла терпение. Она взмахнула рукой перед мини-секьюром, предъявляя личную карту.
– Этот отель принадлежит нашему университету. И у нас конференция по вопросу сосуществования с внепланетным разумом.
– Ага. С вот этим! – Виктор выразительно кивнул на когтящего белоснежный пол златокрыла.
Девушка покосилась на фотографию Зарины, возникшую на экране эйртопа, выглянула из-за стойки, уставилась на зверушку и побледнела. Равнодушие слетело с лица, глаза стали больше очков.
– Простите, – пробормотала она. – Я должна позвонить…
– В такие минуты и ценишь ботов, – Зарина резко развернулась и зашагала в коридор. – Может, мы не на тот этаж заехали? Лифт сбоил… Нет, этаж наш. Я сейчас позвоню…
Она полезла в сумочку за слимфоном.
– Зарина, подожди, – позвал доктор Гандз. – Вернись. Взгляни на это.
Зарина, холодея от его тона, подошла. И взглянула. На жидкий настенный календарь.
Июнь 41 год н.к.э., Дора
Тренькнул колокольчик, и в кафе «Утро-Булка» вошёл поздний посетитель.
– Приветствую тебя, о, царица Феодора!
Дора вздохнула.
– Сколько раз я просила? Просто – Дора.
Она терпеть не могла полное имя. И особенно – тех, кто не мог этого понять и запомнить.
– Но я же добавил «царица», – моргнул светлыми глазами пухлый юноша и сел за столик у окна. – Мне чай, пожалуйста. Зелёный с сиреневой мятой. И печенье.
Дора послала запрос бот-повару. Усмехнулась.
Хоть, не кофе с имбирным ликёром, как требовал в прошлый раз. Ликёр юноше ещё рановато, только-только переходит из школяров в студиозы. Ещё два месяца пройдёт, прежде чем кто-либо сможет продать ему ликёр и не вылететь на обочину.
Но, как и все юноши в его возрасте, Артемий отчаянно старался казаться старше. Мужественнее. Смелее. Забывая, что в каждом магазине, в каждом кафе при входе бот-секьюр сканирует личную карту, где чётко сказано: кто дорос до имбирного ликёра, а кто обойдётся сиреневой мятой.
Впрочем, находятся продавцы, которые продают втихаря ликёры всем подряд на свой страх и риск, но Доре подобное совершенно ни к чему. На ней вся семья держится… Так что, обойдутся недоросли без имбирного ликёра.
А оный, между тем, с некоторых пор – писк сезона. Ох, сколько студиозов валялось у неё под столами, налакавшись внеземного ликёра, мешая допотопным ботам-уборщикам! И ещё поваляется, пусть только осень наступит. Потом можно мелочи насобирать – иных чаевых от студиозов не дождёшься. Впрочем, юноша Артемий – исключение.
Выпив чай, он сунул личную карту бот-кассиру, бот-кассир долго жужжал и скрипел от натуги – надо снова техника вызывать, чтобы проверил, чего там с ним на этот раз, покуда не задымился к такой-то матери. Дождавшись ответа от бот-кассира, Артемий старательно отсчитал несколько монет чаевых и положил на барную стойку.
Дора позволила себе улыбнуться.
– Вы очень щедры, мой юный друг.
– Ерунда, – покраснел парень и заговорил быстро-быстро. – Вот начну получать стипендию, я ещё больше смогу… Папашка мой, жлоб ещё тот, на карман жмётся нормально дать. Вот, говорит, станешь мужчиной – будешь тратиться, а пока сиди и радуйся тому, что дают.
Дора решила промолчать. Собрала грязную пластиковую посуду, выбросила в мусор. Выписала чек пожилой паре – последним посетителям на сегодня. Покосилась на парня. Здесь и в личную карту можно не заглядывать… Видала она сынков богатых отцов со вторых полос, которым намеренно урезали карманные расходы – в целях закалки и воспитания. Не так они выглядели, совсем не так. Как бы ни скупились отцы, никогда не допускали, чтобы отпрыск ходил в потёртой обуви и застиранной рубашке.
Артемий – голь третьеполосная. Как и она сама. Но о том никогда прямо не скажет. Не ей. Только не ей.
Дора вздохнула, взглянула на своё отражение в зеркальной дверце бара. Блондинка, стрижка под мальчика, длинная чёлка, светло-голубые глаза. Выглядит неплохо, даже с учётом недосыпов, но всё же любой увидит, что Артемий рядом с ней – дитё. Лет восемь разницы.
– До скорой встречи, о прекрасная царица Феодора, – старательно отчеканил всё ещё красный мальчишка и пошёл к выходу.
Дора кивнула ему вслед. Глупый, думает, что дело в деньгах. Думает, она мечтает о богатее с высших полос. А она просто не воспринимала мужчин младше себя. Начни с ней флиртовать богатый школяр-второполосник, она и на него посмотрит, как на дитё неразумное.
И вообще, сейчас она думала лишь о том, что рабочий день вот-вот закончится, она закроет «Утро-Булку», сдаст ключи бот-секьюру… И почему кафе назвали «Утро-Булка», если все клиенты сваливаются под вечер?
Дора тряхнула головой, борясь с зевотой. Ладно, «утро» – так
