— Не похоже. Почти час эта точка находится на одном и том же месте.
— Посмотрим, — сказал академик и, повернувшись к своей даче, крикнул: — Лида!
Внучка Штерна, девушка лет семнадцати, вышла на крыльцо.
— Лидочка, принеси-ка мне мою трубу. Она у меня на столе.
Жена Куприянова подошла к калитке и позвала мужа пить чай.
— Сейчас иду!. Это, наверное, аэростат, — сказал Куприянов.
Лида принесла большую подзорную трубу.
— Сейчас узнаем, что это такое, — сказал Штерн.
Он приставил трубу к глазу и около минуты смотрел в нее:
— Это не самолет и не аэростат, — сказал он, — и не новый искусственный спутник, как я подумал сначала. Моя труба очень сильная. Посмотрите сами.
В маленьком круглом отверстии объектива Куприянов увидел ту же точку. Она нисколько не увеличилась в размерах и также сверкала золотистым блеском. Никакого видимого диаметра она не имела.
— Ни самолет, ни аэростат не могут находиться за пределами атмосферы, — сказал Штерн. — А эта штука находится именно там.
— Может, все-таки спутник или высотная ракета?
— Совсем не похоже, — сердито ответил Штерн.
Он взял у Куприянова трубу и опять стал смотреть в нее.
Улица постепенно наполнялась людьми. Увидя, что академик разглядывает что-то на небе, несколько соседей подошли к ним.
— Это стратостат! — сказал один.
— Нет! — коротко отрезал Штерн, не опуская трубы.
Велосипедист, ездивший купаться, возвращался обратно. Он остановился и слез с машины. Его загорелые плечи влажно блестели. Приставив руку к глазам, он тоже стал смотреть вверх.
Куприянов ушел пить чай. Машина должна была прийти с минуты на минуту.
Позавтракав, он переоделся и снова вышел к калитке.
Штерн по-прежнему смотрел в трубу. Около него было уже много народу.
— Может быть, это новая комета? — сказал кто-то.
Академик опустил трубу и пожал плечами.
— «Комета»!. — сердито сказал он. — «Аэростат…Стратостат…Самолет»!. Ну что глупости говорить!
Куприянов хорошо знал Штерна и видел, что старый астроном чем-то сильно взволнован.
— Что же это такое? — спросил он.
Не отвечая, академик направился к своему дому.
Куприянову совсем не хотелось уезжать, не выяснив заинтересовавшего его вопроса.
— Что это такое, Семен Борисович? — настойчиво повторил он.
— Позвоню на обсерваторию, — ответил Штерн на ходу.
Из-за угла бесшумно появился большой синий автомобиль. Мягко за — тормозив, он остановился у калитки; шофер отворил дверцу.
— Сегодня, — сказал Куприянов жене, — я постараюсь освободиться пораньше.
Жена улыбнулась и махнула рукой.
— Каждый день это слышу!
Прежде чем сесть в машину, профессор еще раз отыскал на небе блестящую точку. Она по-прежнему сверкала на том же месте.
Ему очень хотелось задержаться и узнать, что ответит Штерну обсерватория, но он боялся опоздать За тридцать пять лет работы в институте Куприянов еще ни разу не опаздывал.
— Поехали! — сказал он, усаживаясь рядом с шофером.
Автомобиль плавно тронулся с места, на тихом ходу выехал из ворот в высоком заборе, окружавшем поселок, и помчался по шоссе.
Профессор закрыл глаза и стал думать о непонятном явлении на небе, которое так взволновало академика Штерна. Куприянов знал, что старый ученый не будет волноваться без серьезной причины.
— Обязательно вернусь рано, — громко сказал он.
Шофер улыбнулся. Он давно знал Куприянова и хорошо изучил его привычки и распорядок дня.
— Сегодня я поеду домой ровно в семь часов.
— Машина всегда готова, — уклончиво ответил шофер.
Профессор не знал и не мог знать, что совсем не вернется в этом году на свою дачу, не пойдет в долгожданный отпуск, и путевка, лежавшая в ящике его письменного стола, не будет использована.
Если бы ему сказали об этом и прибавили, что причиной всех этих перемен явится именно та блестящая точка, которую он первый в поселке увидел на небе и о которой все время думал, он, конечно, не поверил бы.
Он не знал и не мог знать, что эта крохотная, не имеющая видимого диаметра, золотисто сверкающая точка круто изменит его жизнь, заставит бросить работу, уехать из Москвы и испытать много такого, что ему даже не снилось.
Он не знал, что ближайшие месяцы ничем не будет заниматься, как только этой блестящей точкой, что день, когда он увидел ее на утреннем небе, запомнится ему навсегда.
Он не знал, что представляет собой эта точка, и не мог предвидеть последствий ее неожиданного появления.
— Вероятно, наш старик в кого-нибудь влюбился, — вполголоса сказал молодой лаборант девушке, сидевшей с ним рядом. Она засмеялась, но, заметив, что профессор оглянулся на них, быстро наклонилась над микроскопом.
Куприянов действительно был очень рассеян в этот день. Он часто отвечал невпопад, забыл проверить важный для него результат анализа, пока ему не напомнили о нем; рассматривая поданную ему мензурку, уронил и разбил ее. Это было так не похоже на обычную спокойную и четкую работу профессора, что сотрудники института экспериментальной медицины с изумлением смотрели на своего шефа, не понимая, что с ним происходит.
Куприянов очень часто подходил к окнам и подолгу смотрел куда-то вверх. Отрываясь от этих непонятных наблюдений, он хмурился, и было видно, что какая-то навязчивая мысль не дает ему покоя.
Иногда он надолго задумывался и, если ему задавали в это время какой-нибудь вопрос, вздрагивал и просил повторить. Чувствовалось, что мысли профессора находятся далеко от института и обычной работы.
— Может быть, он болен? — шептались между собой его помощники.
Петр Широков, старший ассистент и любимый ученик Куприянова, выбрал момент, когда профессор находился один в своем кабинете, и в очень осторожной форме посоветовал ему прекратить работу и уехать домой, так как профессор, по-видимому, не совсем хорошо себя чувствует.
— Я здоров, — сухо ответил Куприянов.
Молодой человек смутился.
— Я совершенно здоров, — повторил профессор. — Правда, я сегодня немного невнимателен. Меня все время занимает одна мысль. — Он задумчиво посмотрел в лицо ассистенту и вдруг спросил: — Как вы думаете, Петр Аркадьевич, есть на Марсе разумные существа?
При этом совершенно неожиданном вопросе на лице молодого ученого появилось выражение тревоги.
— Видите ли… — запинаясь ответил он. — Я, собственно… До сих пор… Я совсем не думал об этом.
