– Недурно, – заметил Танатос. – А теперь я покажу тебе, как ты меня призовешь.
В тот же миг воздух разорвали вопли, крики и вой, и содрогнулись Непостижимые Поля. Пульсирующий ритм вызвал к жизни новые, дикие существа, которые поднимались, шаркали ногами, содрогались в черной пыли, окутавшей долину… Чудовищная какофония длилась всего несколько мгновений, а затем стихла.
– Я услышу твой призыв, где бы ни находился, – заявил Танатос, – и приду к тебе.
Пятнышко тьмы опустилось на нос Мизара, и его несимметричные глаза уставились на мотылька.
– Я Алиот, гонец, – заявил мотылек. – Мне просто хотелось представиться. У тебя прекрасный голос.
– Привет, – ответил Мизар. – Благодарю тебя. Алиот упорхнул.
– А сейчас следуй за мной, – сказал Танатос и спустился в траншею.
Чернильная, похожая на обезьяну тень свесилась со сломанного бревна и стала за ними наблюдать.
Танатос подвел Мизара к тому месту, где работали двое непрошеных гостей и откуда они исчезли. И приказал:
– Запомни этот запах, и ты сможешь следовать за ними повсюду.
Мизар опустил голову.
– Запомнил, – доложил он.
– Я открою серию порталов. Понюхай каждый, чтобы выяснить, нет ли там их следов. И скажи мне, если что-то учуешь.
Похожее на обезьяну существо поспешно подбежало к краю траншеи, присело на корточки и стало с любопытством следить за происходящим.
Танатос поднял правую руку, и его плащ повис перед мордой пса пологом непроглядного мрака, который тут же превратился во врата, выходящие в яркий городской ландшафт. Картина немедленно исчезла – вместо нее возник ослепительный город со стройными башнями и изящными минаретами, соединенными бесчисленными мостами и галереями; вокруг клубились тучи, но никаких следов земли видно не было.
Потом мимо пронеслись луга и длинные коридоры с бесчисленными дверными проемами, темными и освещенными, открытыми и закрытыми, напоминающими изломанные гроты в стиле Эшера; прикрытые куполами города в океане; медленно вращающиеся спутники; сферические вселенные, обитатели которых скользили в открытых кораблях от одного мира к другому… Однако Мизар сохранял неподвижность, молча наблюдая и принюхиваясь.
Скорость смены миров увеличилась. Теперь сцены под рукой Смерти мелькали так быстро, что за ними не могли уследить обычные глаза. Апиот нетерпеливо взмахивал крылышками, порой замечая цветы – живые или искусственные.
Танатос остановил процесс, и перед ними застыли классические руины – разбитые колонны, упавшие стены, расколотые постаменты – на зеленом, усыпанном цветами склоне холма, залитом ярким солнечным светом, под нереально синим небом, где с пронзительными криками носились чайки. Все тени имели четкие границы, сквозь врата долетал терпкий запах моря.
– Ты нашел хоть что-нибудь? – спросил Танатос.
– Нет, – ответил Мизар, когда Алиот влетел во врата и опустился на цветок, который сразу же увял.
– Я перебрал самые простые варианты. Придется заглянуть подальше, так просто не доберешься. Подожди.
Идиллическая картинка исчезла, а на ее месте снова возникла стена непроглядного мрака. Вскоре появился свет, постепенно набрал силу и залил призрачным сиянием траншею и окружающий пейзаж. Когда сгустки разноцветных лучей и самые невероятные геометрические фигуры вдруг начали случайным образом вращаться под аккомпанемент шипящих металлических звуков, черная обезьянья тень, застывшая у края ямы, шарахнулась в сторону. Вспыхнула молния, затем другая, а за ней третья разгорелась и погасла, оставив за собой ослепительный, пылающий хвост.
И опять, всего на несколько мгновений, опустилась тьма, разом поглотив яркие разноцветные лучи.
Мизар пошевелился.
– Да, – проговорил он, и его острые металлические зубы сверкнули в мерцающем сиянии. – Кажется, что-то похожее.
– Найди их, – приказал Танатос. – Призови меня, если тебе будет сопутствовать успех.
Мизар закинул голову и завыл. Затем помчался вперед, через портал Смерти, в темно-светлый абстрактный мир, окруженный крыльями муара.
Танатос опустил полу плаща, врата схлопнулись и исчезли.
– Возможно, вы больше никогда его не увидите, – сказала обезьяна. – Он отправился в очень высокие царства. А если окажется, что тот мир для вас недоступен?..
Танатос повернул голову; его губы дрогнули.
– Да, погоня может занять много времени, Дьюби. Однако терпение всегда было главным моим достоинством, а мое имя известно даже тем, кто обитает в самых высоких царствах.
Дьюби устроилась на плече Танатоса, когда тот выбрался из траншеи.
– Похоже, кто-то решил немного поиграть, – заметил Танатос, шагая по черной луговой траве, усыпанной агатовыми маками, которые качали своими хрупкими головками, когда их касались развевающиеся полы его плаща, – а если не считать музыки, это мое самое любимое занятие. Знаешь, Дьюби, прошло немало времени с тех пор, как мне довелось принять участие в хорошем представлении. Мой ответный ход окажется для них полной неожиданностью; посмотрим, у кого терпения больше. Придет день, когда они убедятся в том, что я всегда нахожусь в нужном месте и в нужное время.
– Когда-то я тоже так думала, – заметила обезьяна, – пока ветки, к которой я потянулась, не оказалось на месте.
Какофония звуков, возникшая после ее слов, могла быть смехом или всего лишь случайными стонами энтропии. Какая разница?
* * *
Джон Д'Арси Доннерджек любил всего однажды, но, увидев муар, сразу понял: все кончено. Он осознал и многое такое, о чем до сих пор даже не догадывался; поэтому его сердце разрывалось, а разум устремился туда, где еще никогда не бывал.
Он взглянул на Эйрадис – темноволосую темноглазую девушку, стоявшую под деревом на вершине холма, где они всегда встречались. Муар окутывал ее, делая милые черты более утонченными. Доннерджек всегда чувствовал, что стоило им захотеть, и они могли бы встретиться в его мире, однако их свидания окутывала сказочная дымка романтической любви, для которой волшебная страна была, единственно подходящим местом. Они никогда об этом не говорили, но теперь ему открылась правда, и боль сковала льдом его грудь, а в голове запылал огонь.
Доннерджек знал Вирту гораздо лучше, чем многие другие, и не сомневался, что его любимая заметила первое движение муара, означавшее скорый конец. Лишь сейчас он догадался, что Эйрадис не была гостьей в Вирту, гостьей, спрятавшейся за экзотическим именем и приятными формами. Она принадлежала этому миру – красивая и потерянная.
Доннерджек обнял ее за плечи и прижал к себе.
