Немудрено, что заточка выпала из разжавшихся пальцев и глухо звякнула об пол, и секунду спустя на тот же давно немытый линолеум приземлилась обработанная мною туша. Вернее, не мною — нами с Николаем Юрьевичем. Это приятно, когда твои знания, умения и навыки востребованы обществом. Пускай и таким маленьким, узким. Зато дружеским.
Разобравшись с любителем извращенного секса, я принялась за лифт. Вызывать лифтера решительно не стоило, потом ведь милиция, "Скорая", и объясняйся, как это ты, шестидесятилетняя библиотекарша, сумела оприходовать этакого буйвола. Совершенно не нужный мне поворот сюжета.
К счастью, все оказалось довольно просто. Комбинация кнопок "стоп" и "первый этаж" привела к тому, что медленно поехавшая куда-то кабина раскрыла свои челюсти на пятом.
Лифт явно исправился, но на всякий пожарный я побрела к себе на девятый по лестнице. И лишь открыв дверь квартиры, спохватилась — пакет-то с хлебом там остался, рядом с извращенцем. Очухается — покушает.
Ладно, не хлебом единым. Отварю-ка я макарон.
Так я думала.
И заблуждалась.
Надрывно, словно раненый ежик, запищал телефон.
— Такие, выходит, дела, Ольга Николаевна, — в десятый раз вздохнул Доктор, намазывая мне маслом бутерброд. Удивительно, как эти руки, выполняющие сложнейшие операции на человеческих внутренностях, едва справляются с простейшими кулинарными вещами? Я отобрала у него нож и батон, сделала пяток изящных бутербродов. Намечался приход Спецназа, а тот ненормально много ест. Причем сам худой точно катет прямоугольного треугольника… или как недавний насильник в лифте…
Доктор, к слову сказать, почти не обратил внимания на мой рассказ. Его угнетали вещи пострашнее. Потому-то он и вызвонил меня, и вытянул сюда, в квартиру на Якиманке. Люблю старые дома и такие вот квартиры, еще не полностью утратившие ауру интеллигентности. Доктора тоже люблю, платонически, разумеется. Люблю и сочувствую его супруге Полине. Такой неприспособленный к реальности мужчина…
Он, однако, не спешил мне все поведать — ждал, когда подтянутся Спецназ и Сисадмин. Этакое наше доморощенное политбюро. При особе драгоценнейшего Босса. Хотя особа-то как раз и подкачала.
— Четвертый день уже, Ольга Николаевна. Мобильный отключен, к городскому телефону не подходит. Мы уже и на квартиру к нему ездили, без толку. Даже счетчик не крутится. И соседи говорят — не знаем, не видели. А между прочим подошел срок очередной инициализации. И что будет? Да и, знаете ли, чисто по-человечески…
Тут он прав. Босса было жалко чисто по-всякому. В пятьдесят два без семьи, без постоянной работы, да и без денежной профессии. Ну да, он гениален, он перевернул все представления (хотя кроме жалкой горстки нас никто о перевороте, слава Богу, не подозревал). Но дома у него засилье тараканов, брюки его неглажены, холодильник испорчен, в желудке — язва. А теперь еще и бесследное исчезновение.
— В милицию надо было заявить, — объяснила я Доктору. — По крайней мере, это их обязанность.
— Ох, Ольга Николаевна, — тот страдальчески взглянул на меня, — ну вы точно с другой планеты. Да кто же нас с вами там слушать будет? Мы же не родственники, не представители трудового коллектива. Да и прошло-то всего три дня, отфутболит милиция. Сами знаете, какое время, какие нравы. Нет уж, это надо нам своими силами…
В прихожей послышался шум, точно небольшой вертолет совершил там посадку. Все понятно — сие не вертолет, а Спецназ. Умея ходить совершенно неслышно, в быту он предпочитает совершать множество лишних тело- и звукодвижений.
— О, вы уже здесь, Ольга Николаевна! — всплеснул он излишне волосатыми руками. — Вы как всегда оперативны. С каким бы удовольствием пошел я с вами в разведку… Сергей Павлович, вы уже ввели в курс дела?
— Да я… — замялся тот, — так, в общих чертах.
А то я не понимаю: Доктор тянул время за хвост, словно Чеширского кота. Видно, чего-то особенного им от меня надо, вот и дожидаются кворума.
— Конкретные черты будут не раньше, чем придет Сисадмин? — с невинным видом поинтересовалась я.
Так и есть! Докторские глазки забегали словно встревоженные тараканы. Ох уж мне эти тайны мадридского двора… вернее, московской кухни. Как будто нельзя все сказать четко и ясно.
— Значит, так, Ольга Николаевна, — вцепившись в бутерброд, начал Спецназ. — Не будем мы ждать Алешу, с ним уже переговорено. Короче, факты. Босс наш, Юрий Михайлович, потерялся. Три дня мы не можем установить его местоположение. Вы догадываетесь, чем это чревато для нашего общества?
— Да уж не дура, — согласилась я. — Екнется скоро наша славная Сеть, и все дела. Так, вроде, сейчас выражаются?
— Если бы только это, — поморщившись как от больного зуба, вставил Доктор. — Есть у нас подозрения… всё может кончиться и хуже. Понимаете ли, Михалыч наш человек гениальный, а гениальность порой оттеняется некоторыми странностями. Это я вам как врач говорю.
— Короче, у него, похоже, крыша поехала, — добавил Спецназ. — Перед тем, как исчезнуть, со всеми нами переругался… пургу какую-то нес. Вроде как мы должны резко его забыть, жизненные пути пересеклись напрасно, и Сеть — самая большая его ошибка. И дальше совсем невнятица. Обиделся он, что ли? Но произнес он и такую фразочку, мол, нельзя таиться от общества… и все такое.
— Я бы предположил обострение, — высказался доктор. — Возможно, сумеречное состояние… он может прийти в себя за тысячу километров от дома. А может сделать что-то неадекватное… журналистам, к примеру, о Сети рассказать.
— Ну и что? — возвела я очи горе. — Дорогие мои, да кто же безумному поверит? Желтая пресса на то и желтая, чтобы к ней относились как к пареной репе.
— Не так все просто, — вознамерился переспорить меня Спецназ. — Нам без разницы, поверит ли обыватель. Но есть очень серьезные люди, которые отслеживают подобные публикации… и тщательно проверяют факты. Как старатели, перемывают тонны пустого песка, но изредка им попадается и золотой самородок. И вот оказаться объектами изучения, в каком-нибудь закрытом институте… ручаюсь, Ольга Николаевна, вам не понравится.
Да, мысленно согласилась я, тут он прав. Это они умеют. Никому не позволю втыкать мне в череп электроды! Даже ради государственного блага.
— И вот поэтому, — вздохнул Доктор, — мы должны найти Юрия Михайловича. Найти и убедить, так сказать, вернуться в семью. Уговорить не делать глупостей.
Нехорошие подозрения зароились у меня в голове. Неспроста, ох, неспроста вызвали меня на это "политбюро". Раньше-то я хоть и была знакома с Доктором и Спецназом, но во всякие внутренние тонкости и тонкие внутренности меня не посвящали. И немудрено — в Сеть я пришла всего два года назад, когда все уже было закручено и обустроено, когда, в полном соответствии с макаренковской теорией коллектива, сложились ядро, актив и периферия. Именно периферийным устройством я до сего дня и считалась. А тут вдруг приглашают, бутербродами кормят, посвящают в тайны. Мне оно надо? Вопрос наравне с "быть или не быть".
