— И каждый его дюйм, — не унимался капитан, — так же тих и покоен, и торжествен, и содержится в таком же порядке, что и уголок, который мы видим перед собой.
— А остальное? — спросил я.
Капитан обернулся ко мне.
— Что остальное? — раздраженно бросил он.
— Остальная территория планеты. Как с ней? Насколько мне известно, Кладбище владеет не всей Землей.
— Помнится, — заметил капитан ядовито, — вы меня об этом уже спрашивали. И что вам неймется? Поймите, кроме Кладбища, тут нет ничего, заслуживающего внимания.
Так оно, в общем-то, и было. Во всех современных, то есть менее чем тысячелетней давности, книгах о свободной от захоронений территории едва упоминалось. Земля была Кладбищем, если не считать немногих мест, которые представляли интерес с точки зрения истории или культуры. Эти места широко рекламировались, для их посещения организовывались специальные Паломничества. Однако у тех, кто побывал там, неизбежно возникало впечатление, что существуют они лишь до поры до времени — пока Кладбищу не надоест ломать комедию. Так вот, по книгам выходило, что, помимо тех мест, Земля представляет собой всего лишь площадку для захоронений, на которой так давно ничего не строилось, что всякая память о былых днях успела улетучиться.
Капитан, по-видимому, не собирался менять гнев на милость.
— Мы выгрузим ваши вещи и переправим их в ангар, — сказал он. — Там вы без труда их найдете. Я прикажу ребятам быть повнимательнее и не перепутать с гробами ваши ящики.
— Вы очень добры, — отозвался я. Он утомил меня до последней степени. Уже на третий день полета я не чаял, как от него избавиться. Я, как мог, избегал его — без особого, впрочем, успеха, ибо, летя пассажиром на корабле похоронной службы, я тем самым становился на время перелета гостем капитана. Надо сказать, эта привилегия обошлась мне недешево.
— Надеюсь, — в его голосе все еще слышались раздраженные нотки, — ваш груз не содержит ничего запрещенного к ввозу.
— А я и не подозревал, что фирма «Мать-Земля, Инк.» опасается крамолы.
— Вы напросились ко мне в пассажиры, и я взял вас потому, что вы показались мне благородным человеком.
— О благородстве у нас не было и речи, — напомнил я ему. — Разговор шел только о деньгах.
Быть может, подумалось мне, не стоило упоминать о свободных пространствах Земли. Мы с капитаном не раз касались этой темы, и, как я мог заметить, он всегда реагировал на нее весьма болезненно. Мне следовало бы получше помнить прочитанное и держать рот на замке. Однако я не в силах был смириться с мыслью, что старушка Земля за десять тысяч лет превратилась в совершенно безликую планету. Во мне жила уверенность, что, если поискать, можно обнаружить старые шрамы и извлечь из-под пыли веков запечатленную в камне летопись былых времен.
Капитан повернулся, чтобы уйти, но я остановил его вопросом:
— Тот человек, к которому я должен обратиться, управляющий. Где я могу с ним встретиться?
— Его зовут Максуэлл Питер Белл, — бросил капитан. — Вы найдете его, вон там, в административном корпусе.
Он показал на высокое серебристое здание в дальнем конце космодрома, к которому бежала дорога. Прикинув на глаз расстояние, я решил, что путь мне предстоит неблизкий. Никаких средств передвижения видно не было, если не считать выстроившихся в ряд у грузового люка корабля автомобилей-катафалков. Ну и ладно, прогуляемся по свежему воздуху.
— В соседнем здании, — продолжал капитан, — располагается гостиница, где останавливаются те, кто совершает Паломничество. Возможно, вам повезет получить там номер.
Выполнив свои обязательства по отношению ко мне до конца, капитан развернулся и пошел прочь.
До гостиницы, приземистого сооружения в три этажа высотой, было гораздо дальше, чем до административного корпуса. Космодром выглядел чуть ли не заброшенным. На поле не было ни одного звездолета помимо того, на котором я сюда прибыл, и, если забыть про катафалки, ни одного автомобиля.
Я направился к административному корпусу, думая о том, как хорошо размять мышцы, как хорошо снова чувствовать под ногами твердый грунт и дышать свежим воздухом. Как хорошо очутиться на Земле, — особенно после того, как неоднократно отчаивался сюда попасть.
Элмер, должно быть, бесится в своем ящике, гадая, почему я не распаковал его сразу после посадки. Это было бы разумное решение, ибо за то время, которое уйдет у меня на посещение Белла, он мог бы привести в порядок Бронко. Но тогда пришлось бы дожидаться, пока мои вещи выгрузят и переправят в ангар, а мне не терпелось сделать ну хоть что-нибудь.
Откровенно говоря, меня заинтриговало — с какой стати я должен отмечаться у этого самого Максуэлла Питера Белла? Капитан выразился в том смысле, что того, мол, требует простая вежливость, но я ему не поверил. Его поведение в полете, на который ушли без остатка все сбережения Элмера, отнюдь нельзя было назвать образцом любезности. Походило на то, что Кладбище считает себя чем-то вроде правительства и ожидает соответствующего уважения со стороны гостей планеты. На деле же оно было ничем иным, как преуспевающей фирмой, которую мало интересовали моральные проблемы. За годы, посвященные изучению Земли, у меня выработалось весьма определенное мнение о компании «Мать-Земля, Инк.».
2Максуэлл Питер Белл, управляющий североамериканским отделением фирмы «Мать-Земля, Инк.» оказался пухленьким коротышкой с претензиями на роль всеобщего любимца. Когда я вошел в его офис в особняке на крыше административного корпуса, он встретил меня, восседая в громоздком зачехленном кресле за большим сверкающим столом. Потерев руки, он приветливо, если не сказать нежно, улыбнулся мне. Начни его карие глаза таять и сбегать ручейками по щекам, оставляя на них следы как от шоколада, я бы ничуть не удивился.
— Вы довольны перелетом? — спросил он. — У вас нет претензий к капитану Андерсону?
Я покачал головой.
— Никаких. Я ему очень признателен. Мне не хватило бы денег, чтобы заплатить за место на корабле для паломников.
— Ну что вы, что вы, — проговорил он. — Это мы должны быть вам признательны. В наши дни мало кто из людей искусства проявляет интерес к Матери-Земле.
Тут он, разыгрывая из себя радушного хозяина, пожалуй, слегка переборщил. Мне было известно, что Земля вовсе не обделена вниманием, как он выразился, «людей искусства»; причем любой из них, прилетев сюда, незамедлительно попадал под «материнское» крылышко фирмы. Об опеке со стороны компании мог не догадаться разве что полный недотепа. Потому-то многое из того, что было здесь написано или снято, выглядело, как состряпанная высокооплачиваемыми мастерами своего дела кладбищенская реклама.
