Для мистера Байджлоу и прочих представителей его поколения было характерно, что они злоупотребляли молодежным жаргоном.
– Шнелль[5], – оборвал его Марвин с бездумной жестокостью молодых.
– Ну, знаете ли, – только и вымолвил мистер Байджлоу, оскорбленно удаляясь.
Билли видел, что друг страдает. Это его смущало. Ему уже стукнуло тридцать четыре года, еще чуть-чуть, и он станет мужчиной. И работа у него была хорошая – десятник на 23-м сборочном конвейере тарной фабрики «Питерсон». Держался он, конечно, по-прежнему, как подросток, но знал, что возраст уже налагает определенные обязательства. Поэтому он преодолел свою природную застенчивость и заговорил со старым другом напрямик:
– Марвин, в чем дело?
Марвин пожал плечами, скривил губы и бесцельно забарабанил пальцами по столу, затем сказал:
– Ойра[6], омбре, айн клейннахтмузик эс демасиад[7], нихт вар? Дер Тодт ты руве коснуться...
– Попроще, – прервал Билли не по возрасту солидно.
– Извини, – продолжал Марвин открытым текстом. – У меня просто... Ах, Билли, мне просто ужасно хочется путешествовать, право!
Билли кивнул. Ему было известно, какой страстью одержим его друг.
– Ясно, – сказал он. – Мне тоже.
– Но не так сильно, Билли... я себе места не нахожу.
Принесли мороженое с фруктами. Марвин не обратил на него внимания и продолжал изливать душу своему другу детства:
– Мира[8], Билли, поверь, нервы у меня на взводе, как пружина в пластмассовой игрушке. Я все думаю о Марсе, Венере и по-настоящему далеких местах вроде Альдебарана и Антареса и... черт возьми, понимаешь, даже думать не могу ни о чем другом. В голове у меня то Говорящий Океан Проциона-4, то трехстворчатые человекоподобные на Аллуи-2. Да я просто помру, если не повидаю тех мест воочию.
– Точно, – согласился друг. – Я бы тоже хотел их повидать.
– Нет, ничего ты не понимаешь, – возразил Марвин. – Дело не в том, чтобы повидать... тут совсем другое... гораздо хуже... Пойми, не могу я прожить здесь, в Стэнхоупе, всю жизнь. Пусть даже у меня недурная работа и я провожу вечера с первоклассными девчонками. Но, черт побери, не могу я просто жениться, наплодить детей, и... и... есть же в жизни что-то еще!
Тут Марвин снова сбился на мальчишечью неразборчивую скороговорку. Однако смятение прорывалось сквозь неудержимый поток слов. Поэтому друг мудро кивал головой.
– Марвин, – сказал он мягко, – это все ясно, как дважды два, ей-богу же, гадом буду. Но ведь даже межпланетное путешествие обходится в целое состояние. А межзвездное просто-напросто невозможно.
– Все возможно, – ответил Марвин, – если пойти на Обмен Разумов.
– Марвин! Ты этого не сделаешь! – вырвалось у шокированного друга.
– Нет, сделаю! – настаивал Марвин. – Клянусь Кристо Мальэридо, сделаю!
На сей раз шокированы были оба. Марвин почти никогда не употреблял имени божьего всуе.
– Как ты можешь?! – не унимался Билли. – Обмен Разумов – грязное дело!
– Каждый понимает в меру своей испорченности.
– Нет, серьезно. Зачем тебе нужно, чтоб у тебя в голове поселился пескоядный старикашка с Марса? Будет двигать твоими руками и ногами, смотреть твоими глазами, трогать твое тело и даже, чего доброго...
Марвин перебил друга, прежде чем тот ляпнул какую-нибудь пакость.
– Мира, – сказал он. – Рекуэрдо ке[9] на Марсе я стану распоряжаться телом этого марсианина, так что ему тоже будет неловко.
– Марсиане не испытывают неловкости, – сказал Билли.
– Неправда, – не согласился Марвин. Младший по возрасту, он во многих отношениях был более зрелым, чем друг. В колледже ему хорошо давалась Сравнительная межзвездная этика. А жгучее стремление путешествовать сделало его менее провинциальным, чем друг, и лучше подготовило к тому, чтобы становиться на чужую точку зрения. С двенадцати лет – с тех пор, как он научился читать, – Марвин изучал уклады и обычаи множества различных рас Галактики. Больше того, по Симпатическому проецированию личности он набрал девяносто пять очков из ста возможных.
Он вскочил на ноги.
– Разрази меня гром! – воскликнул он, хлопнув себя правым кулаком по левой ладони. – Так и будет! Загадочная алхимия решения сделала Марвина другим человеком. Без колебаний он вернулся домой, уложил легкий чемодан, оставил родителям записку и сел в реактивный лайнер, следующий в Нью-Йорк.
В Нью-Йорке Марвин сразу пошел в контору Отиса, Бландерса и Клента – маклеров по прокату тел. Его направили в кабинет мистера Бландерса – высоченного детины атлетического сложения, в расцвете лет; в свои шестьдесят три года он был уже полноправным компаньоном фирмы. Этому человеку Марвин и изложил цель своего визита.
– Конечно, конечно, – сказал мистер Бландерс. – Вы ссылаетесь на наше объявление от прошлой пятницы. Джентльмена с Марса зовут Зе Краггаш, у него превосходная рекомендация от ректоров Ист-скернского университета.
– На что он похож? – спросил Марвин.
– Судите сами, – ответил Бландерс.
Он показал Марвину фото существа с бочкообразной грудью, тоненькими ногами, руками чуть потолще, крохотной головкой и необычайно длинным носом. На фото Краггаш стоял по колено в илистой глине, махал кому-то руками. Внизу была подпись: «На память о Грязевом Рае – лучшем курортном месте на Марсе, где можно отдыхать круглый год».
– Симпатичный парень, – заметил мистер Бландерс.
Марвин в сомнении кивнул.
– Живет он в Уогомстамке, – продолжал Бландерс, – на краю Исчезающей Пустыни в Нью-Саут-Марсе. Вы, наверное, знаете, что это чрезвычайно популярный туристский край. Подобно вам, мистер Краггаш жаждет путешествий и желает найти подходящее тело-носитель. Выбор он целиком и полностью предоставил на наше усмотрение, оговорил лишь одно обязательное условие – здоровое тело и здоровый дух.
– Что ж, – сказал Марвин, – не хочу зря хвастаться, но меня всегда считали здоровяком.
– Это видно с первого взгляда, – ответил мистер Бландерс. – У меня, конечно, всего лишь предчувствие, а может быть, интуиция, но за тридцать лет работы с людьми я привык доверять своим предчувствиям. Трех желающих произвести данный обмен я уже отверг, основываясь исключительно на своей интуиции.
Этим обстоятельством мистер Бландерс гордился так явно, что Марвин почел своим долгом вставить:
– Да неужели?
– Можете не сомневаться. Вы не представляете, как часто мне по роду моей деятельности приходится выявлять и отклонять неподходящие кандидатуры. Всякие там невропаты, ищущие грязных и недозволительных приключений; преступники, пытающиеся выбраться из зоны действия местных законов; эмоционально неуравновешенные типы. Я их всех выбраковываю.
