Ознакомительная версия.
– Вай, девушка-красавица, домой не хочу, на работу не хочу, к тебе хочу. Укради, да?
Ленка звонко рассмеялась – у нее это всегда получалось настолько заразительно, что у меня даже против воли улучшалось настроение. Еще когда мы вместе работали в больнице, я прибегал к ней после особо тяжелой операции, чтобы просто поболтать и выпить кофе. Хирургу страшнее всего не когда пальцы дрожат, а когда нервы звенят как струны. Но сегодня ее улыбка не смогла, как обычно, вытащить меня из трясины самоедства и чисто русской тоски. Похоже, коллектор переполнен – как рванет, прячьтесь все. Я стоять останусь. Мой коллектор – чего бояться?
– Джигит просит, чтобы его дама украла?
– Времена такие. Самого джигита держат сто и один аркан – не вырвешься, не выберешься, не убежишь.
– Тогда украду – сам напросился, – улыбнулась Лена и напела чуть слышно: – Спрячь за высоким забором Ивана, выкраду вместе с забором…
Девушка вывернула через узкие улочки на параллельно идущий проспект. Еще два квартала и больница, где я работаю. А еще через три дома офис Лены – представительство очередной фармкомпании. Я остался в больнице – все же прикипел к отделению, которое еще моего отца помнит. А вот Лена, как настали тяжелые деньки для врачей, ушла. Платили в представительстве неплохо – Лена быстро обросла хорошей машиной, дорогой одеждой и, самое главное, уверенностью. И раньше симпатичная – она превратилась в настоящую красавицу. Некоторым женщинам, чтобы стать ослепительными, нужно немногое – вера в себя, чуточку денег и желанный мужчина рядом. По словам Ленки, третий ингредиент – это именно я. Негодный выбор, как по мне, но сил не хватает об этом сказать.
Я, на мгновение обо всем забыв, залюбовался ею. Полные губы – чуть намечается форма сердечка, но именно что чуть. Не дотягивая до глянцево-журнального эталона, губы кажутся намного естественнее и красивее. Большие серо-зеленые глаза с пушистыми, длинными от природы ресницами. И дополняющий все это великолепие ироничный взгляд, как будто постоянно провоцирующий. На подвиги? На глупости? На откровенность? Длинные светлые волосы – от рождения светлые. Крашеные современные офисно-планктонные блондинки могут только позавидовать такой длине и такому цвету. Королева, которая уверена, что нашла своего короля. Жаль, король в этом не уверен. Да и какой я король – валет, не более. И даже не козырной.
И, смазывая впечатление, перед глазами встала Машка. Строгая прическа, темные густые волосы ухвачены в косу. Яркие карие глаза смотрят то ли насмешливо, то ли обвиняющее – мол, что ж ты, козел, живую жену с любовницей сравниваешь. Даже губы, узковатые – но я помню, насколько нежные и теплые, – чуть изогнуты полузаметной усмешкой. Маша, Машка, Маруська, не отпускаешь ты меня.
И в очередной раз за утро я про себя отметил: «Ненавижу баб».
Каким-то женским чутьем Ленка заметила мой взгляд. Обернулась и подмигнула:
– Что так изучаешь внимательно?
– Любуюсь. И не верю.
Лена чуть притопила педаль газа, и машина вырвалась вперед из потока товарок за мгновение до красного света, прорвавшись на желтый сигнал светофора.
– А ты верь. Твоя. А ты мой – и даже не дергайся, не убежишь.
– И от бабушки ушел, и от дедушки ушел, – неловко пошутил я.
– А от такой симпатичной лисички, как я, не уйдешь.
– Не уйду, – согласился я, хотя уверенности не ощущал. Может, я все же Машку люблю? А бегаю по бабам от дури и скуки? Иначе почему так муторно в душе.
– Что, сынок, прыщавого подростка в себе так и не перерос? – сказал бы отец.
И, наверное, оказался бы прав.
Лена быстро наклонилась и чмокнула меня в щеку. Потом, глянув коротко на дорогу и не заметив в ближайшие метров двести каких-либо препятствий, посмотрела уже серьезно:
– Иван, я понимаю, что тебе тяжело все менять. Просто знай, я тебя люблю. И все будет хоро…
Время, звонко щелкнув, как сломавшиеся часы, резко замедлило ход. Лена начала заваливаться на меня, я попытался ее подхватить, но так и замер, не дотянувшись совсем чуть-чуть. Не мог отвести взгляд от ее глаз – зрачки Лены мгновенно расползлись темным пятном на всю радужку, утопив зеленый цвет в мрачной трясине. В этом было нечто настолько пугающее, что я все никак не мог протянуть руку. Самое страшное, что взгляд ее за секунду стал пустым и бездонным, как след от упавшего камня в ряске пруда. Руки Лены безвольно соскользнули с рулевого колеса – машину резко начало заносить. Но не успел автомобиль развернуться перпендикулярно дороге, как удар сзади размазал меня по сиденью. Затылок основательно приложило о подголовник. Я еще успел краем глаза заметить, что впереди наперерез нам вылетает с перекрестка синяя иномарка, но тут время снова набрало ход с триумфальным грохотом и треском – и от нового удара я полетел головой вперед в лобовое стекло.
Щелк.
Боли не было. Показалось, что шея благополучно сложилась и ушла в плечи. Руки запоздало метнулись прикрыть голову, но только лишь не позволили лицом на излете треснуться о торпеду. Зазвенело в ушах, и на мгновение от хлесткого удара отнялись кисти рук.
Щелк.
Где-то рядом звонко хлопнуло рассыпающееся стекло. Взревел сигнал грузовика. Вслед ему пронзительно рявкнула сирена «скорой», но тут же замолкла. Донесся еще один аккорд столкновения.
Щелк.
Еще один удар – но более мягкий. Тело по инерции бросило влево – больно приложился плечом о руль. Донесся издалека отчаянный крик женщины. Еще несколько звучных ударов, но где-то совсем-совсем далеко.
И машина остановилась.
Я неуверенно вытянул руку, открыл дверь. Не верилось, что все кончилось. Вот только что – все?
Тело плохо слушалось, набитое по ощущениям ватой и по факту адреналином. Это только кажется, что с выплеском гормона ты превращаешься в терминатора. Скорее уж в Буратино, пока организм не поймет, что со всем этим допингом делать. Потом будешь бегать живчиком, но первые секунды – это всегда ступор.
В ушах ощутимо звенело, и зрение немного туманилось. Выбравшись, я пошатнулся и оперся о крышу автомобиля. Мутным взглядом окинул окрестности – и мне открылась картина такой аварии, что голливудские режиссеры слюной бы захлебнулись от зависти. Русский масштаб и удаль.
За нами стояло штук семь разбитых машин – именно они и смягчили удар фуры. Дальние легковушки исковеркало так, что мне сразу стало понятно – выжившие там если и есть, то ненадолго. Из автомобилей уже повылезали люди и ошалело метались между ними. В сам грузовик крылом влетела «скорая». Водитель уже обкладывал дальнобойщика трехэтажным, а врач с медсестрой деловито выковыривали кого-то из ближайшей разбитой машины. Синяя иномарка, которая и подставилась под нас, развернулась практически на сто восемьдесят, из нее никто пока не появился. Стоило бы пойти глянуть, выжил ли там кто, но меня больше сейчас волновало – что с Леной. Тяжелое предчувствие сжало горло ледяным хватом – вспомнились расширенные зрачки. Гадкий признак, ой, гадкий. Мысленно обругав себя за слабость, я на подгибающихся ногах обошел автомобиль и открыл дверь.
Ознакомительная версия.
