Когда он вошел, управляющий говорил по телефону. Речь шла о том, чтобы провести еще одно, более тщательное обследование всего туннеля Дорчестер-Кембридж под рекой Чарлз. Когда разговор был наконец окончен, Уайт с раздражением бросил трубку на рычаг и свирепым взглядом уставился в Тьюпело. Математик первым нарушил молчание.
- Мне кажется, во всем виновата новая линия, - сказал он.
Уайт вцепился руками в край стола, пытаясь найти в своем лексиконе слова, которые наименее обидели бы ученого.
- Доктор Тьюпело, - сказал он наконец. - Я всю ночь ломал голову над этой вашей теорией и, признаться, так ни черта в ней и не понял. При чем здесь еще линия Бойлстон?
- Помните, что я говорил вам вчера о свойствах связности сети? спокойно спросил Тьюпело. - Помните лист Мебиуса, который мы с вами сделали, - односторонняя поверхность с одним берегом? Помните это? - Он достал из кармана небольшую стеклянную бутылку Клейна и положил ее на стол.
Уайт тяжело откинулся на спинку кресла и тупо уставился на математика. По лицу его, быстро сменяя друг друга, промелькнули гнев, растерянность, отчаяние и полная покорность судьбе. А Тьюпело продолжал:
- Мистер Уайт, ваша система метро представляет собой сеть огромной топологической сложности. Она была крайне сложной еще до введения в строй линии Бойлстон. Система необычайно высокой связности. Новая линия сделала систему поистине уникальной. Я и сам еще толком не все понимаю, но, по-моему, дело вот в чем: линия Бойлстон сделала связность настолько высокой, что я не представляю, как ее вычислить. Мне кажется, связность стала бесконечной.
Управляющий слышал все это словно во сне. Глаза его были прикованы к бутылке Клейна.
- Лист Мебиуса, - продолжал Тьюпело, - обладает необычайными свойствами, потому что он имеет лишь одну сторону. Бутылка Клейна топологически более сложна, потому что она еще и замкнута. Топологи знают поверхности куда более сложные, по сравнению с которыми и лист Мебиуса, и бутылка Клейна - просто детские игрушки. Сеть бесконечной связности топологически может быть чертовски сложной. Вы представляете, какие у нее могут быть свойства?
И после долгой паузы Тьюпело добавил:
- Я тоже не представляю. По правде говоря, ваша система метро со сквозной линией Бойлстон выше моего понимания. Я могу только предполагать.
Уайт наконец оторвал взгляд от стола: он почувствовал неудержимый приступ гнева.
- И после этого вы еще называете себя математиком, профессор Тьюпело? - возмущенно воскликнул он.
Тьюпело едва удержался от того, чтобы не расхохотаться. Он вдруг особенно остро почувствовал всю нелепость и комизм ситуации. Но постарался скрыть улыбку.
- Я не тополог. Право же, мистер Уайт, в этом вопросе я такой же новичок, как и вы. Математика - обширная область. Я лично занимаюсь алгеброй.
Искренность, с которой математик сделал это признание, несколько умилостивила Уайта.
- Ну тогда, - начал он, - раз вы в этом не разбираетесь, нам, пожалуй, следует пригласить специалиста-тополога. Есть такие в Бостоне?
- И да, и нет, - ответил Тьюпело. - Лучший в мире специалист работает в Технологическом институте.
Рука Уайта потянулась к телефону.
- Его имя? - спросил он. - Мы сейчас же свяжем вас с ним.
- Зовут его Меррит Тэрнболл. Связаться с ним невозможно. Я пытаюсь уже три дня.
- Его нет в городе? - спросил Уайт. - Мы немедленно его разыщем.
- Я не знаю, где он. Профессор Тэрнболл холост, живет в клубе "Брэттл". Он не появлялся там с утра четвертого марта.
На этот раз Уайт оказался куда понятливей.
- Он был в этом поезде? - спросил он сдавленным голосом.
- Не знаю, - ответил математик. - А что думаете вы?
Воцарилось долгое молчание. Уайт смотрел то на математика, то на маленькую стеклянную бутылочку на столе.
- Ни черта не понимаю! - наконец воскликнул он. - Мы обшарили всю систему. Поезд никуда не мог исчезнуть.
- Он не исчез. Он все еще на линии, - ответил Тьюпело.
- Где же он тогда?
Тьюпело пожал плечами.
- Для него не существует реального "где". Система не реализуется в трехмерном пространстве. Она двумерна, если не хуже.
- Как же нам найти поезд?
- Боюсь, что мы этого не сможем сделать, - ответил Тьюпело.
Последовала еще одна долгая пауза. Уайт нарушил ее громким проклятием и, вскочив, со злостью сбросил со стола бутылку Клейна, которая отлетела далеко в угол.
- Вы просто сумасшедший, профессор! - закричал он. - Между двенадцатью ночи и шестью утра мы очистим все линии от поездов. Триста человек осмотрят каждый дюйм пути на протяжении всех ста восьмидесяти трех миль. Мы найдем поезд! А теперь прошу извинить меня. - И он с раздражением посмотрел на доктора Тьюпело.
Тьюпело вышел. Он чувствовал себя усталым и разбитым. Машинально шагая по Вашингтон-стрит, он направился к станции метро. Начав спускаться по лестнице, он вдруг словно опомнился и резко остановился. Оглянувшись по сторонам, Тьюпело повернул обратно, быстро взбежал по лестнице наверх и кликнул такси. Приехав домой, он выпил двойную порцию виски и, как подкошенный, рухнул на кровать.
В три тридцать пополудни он прочел студентам, как обычно, лекцию по курсу "Алгебра полей и колец". Вечером, наскоро поужинав в ресторане и вернувшись домой, он снова попытался проанализировать свойства связности сети бостонского метро. Но, как и прежде, эта попытка окончилась неудачей. Однако математик сделал для себя несколько важных выводов. В одиннадцать вечера он позвонил Уайту в главное управление метрополитена.
- Мне кажется, вам может понадобиться моя консультация сегодня ночью, когда вы начнете осмотр линий, - сказал он. - Могу я приехать?
Главный управляющий встретил это предложение отнюдь не любезно. Он ответил математику, что управление бостонского метрополитена само намерено справиться с этой ерундовой задачей, не прибегая к помощи всяких свихнувшихся профессоров, считающих, что поезда метро могут запросто прыгать в четвертое измерение. Тьюпело ничего не оставалось, как примириться с грубым отказом. Он лег спать. В четыре утра его разбудил телефонный звонок. Звонил полный раскаяния Келвин Уайт.
- Я, пожалуй, несколько погорячился, профессор, - заикаясь от смущения, промямлил он. - Смогли бы вы сейчас приехать на станцию Милкстрит-кросс?
Тьюпело охотно согласился. Меньше всего сейчас он собирался торжествовать победу. Вызвав такси, он менее чем через полчаса был на указанной станции. Спустившись на платформу верхнего яруса метро, он увидел, что туннель ярко освещен, как обычно в часы работы метрополитена, но платформа пуста и лишь в дальнем ее конце собралась небольшая, человек семь, группа людей. Подойдя поближе, он заметил среди них двух полицейских чипов. У платформы стоял одинокий головной вагон поезда, передняя его дверь была открыта, вагон ярко освещен, но пуст. Заслышав шаги профессора, Уайт обернулся и смущенно, приветствовал Тьюпело.
