Той ночью Хелен не смыкала глаз. Она все думала и размышляла, анализировала ситуацию, рассматривая ее со всех сторон и пытаясь найти в ней слабые места. Она так и не добилась успеха, когда в конце концов уснула, только решила, что отправится в Борвуд Манор, чтобы разыскать Монику.
- Садитесь, пожалуйста, мисс э-э-э...
- Лойд, Хелен Лойд, - предложила она свою помощь и опустилась в глубокое кресло, обитое зеленой кожей, положив ногу на ногу, чтобы продемонстрировать свои красивые стройные ноги.
- Ах, да! Лойд, конечно. Э-э-э, вы разрешите называть вас просто Хелен?
- Да, пожалуйста, - старалась она расположить его к себе, с улыбкой на лице, которая говорила: "Именно я вам и нужна".
- Ну хорошо. В таком случае, просто Хелен.
За письменным столом из красного дерева, обтянутым сверху зеленой кожей, сидел сэр Генри Уард. Его белоснежные волосы были безукоризненно зачесаны назад, открывая загорелое, все еще очень красивое лицо. Ему было пятьдесят шесть, но выглядел он на добрых пять лет моложе. Он рано оставил хирургическую практику, чтобы Остаток жизни провести в роскоши, на деньги, которые он получил в наследство. Его живые голубые глаза изучали письмо Хелен с просьбой принять ее на работу.
- Ну что ж, Хелен, - сказал он. - Сначала позвольте мне рассказать вам о работе. - Он уставился на старинную медную лампу, стоявшую на столе, и говорил так, будто предлагал работу лампе. - Предполагается, что жить вы должны здесь, в Маноре, и ублажать меня. Предполагается также, что вы должны умно, с пониманием дела, беседовать на различные темы, терпеливо выслушивать мое мнение, воспоминания о проделанных операциях. - Он сделал паузу, улыбнулся лампе, затем повернулся на вращающемся стуле, чтобы выглянуть в окно за спиной, и продолжал: - Играть со мной в теннис или крокет, потом он обратился к бюсту Гайдна на книжном шкафу, - шахматы или карты, если на улице неважная погода.
Теперь голубые глаза остановились на Хелен.
- Что вы хотите сказать, моя дорогая?
Хелен почтительно улыбнулась.
- Я была капитаном теннисной команды колледжа, а между матчами охотно играла в крокет и шахматы. Что касается карт, - она сделала короткую паузу, затем, застенчиво глядя на блестящий черный носик туфельки, продолжала: - Боюсь, моя комната всегда была убежищем для картежников, когда все ложились спать.
Сделав свое признание, она улыбнулась и закончила словами:
- Я полагаю, что получу удовольствие от наших дискуссий, и мне было бы интересно послушать волнующие подробности о ваших операциях.
Наступила пауза, пока сэр Генри приходил в себя после ее быстрого и точного ответа на все его вопросы.
- Превосходно! Превосходно! А теперь относительно зарплаты, Хелен. Если вы будете продолжать так же, как начали сегодня, я думаю, что смогу предложить вам двадцать пять фунтов в неделю. Ну, что вы на это скажете?
В то время, как Хелен улыбалась и бормотала слова благодарности, ее все время терзал вопрос о двадцати пяти фунтах. Почему на пять фунтов больше, чем у Моники? Что она могла сделать такого, что не сумела Моника? Почему, почему, почему Моника отказалась от такого места?
- Хорошо, в таком случае, мы договорились.
Он открыл дверь.
- Харпер! - крикнул он. - А, ты здесь. Проводи мисс Лойд в ее комнату. Теперь она пополнит наше небольшое семейство.
- Да, сэр.
Она сразу же невзлюбила Харпера, этого коренастого коротышку с черными косматыми бровями над глубоко посаженными маленькими глазками. Маленький рот с тонкими губами придавал его лицу выражение жестокости. Из широких ноздрей крупного носа пучками торчали черные волосы.
Однако комната ее была светлой и удобной. Яркое солнце устремило сюда свои лучи сквозь два больших окна. Хелен разложила свои вещи и почувствовала себя совсем как дома, когда приглушенный сигнал гонга пригласил ее к обеду.
Сэр Генри сидел в противоположном конце длинного узкого обеденного стола, густо уставленного сверкающим серебром на бледно-голубой льняной скатерти. В середине стола в колеблющемся пламени пяти свечей поблескивал старинный серебряный канделябр. Харпер предложил ей резной стул, обитый красной кожей. Он пододвинул его к столу, она села.
- Я надеюсь, вам понравится все, что здесь приготовлено. - Голос сэра Генри звучал несколько необычно с другого конца стола, и Хелен пришлось слегка наклонить голову, чтобы ее улыбку можно было видеть яз-за канделябра. - Я могу заверить вас, что Харпер - настоящий кудесник в кулинарном искусстве.
"Хм, кудесник, - подумала она. - Это с таким-то лицом". Однако чуть позже Хелен устыдилась своей мысли, когда вытирала уголки рта бледно-голубой салфеткой, ибо никогда еще не пробовала ничего вкуснее этого обеда. Все было приготовлено на самом высоком уровне, и обслуживал Харпер безукоризненно.
- Восхитительно! Отменный обед! - похвалила она Харпера, когда тот убирал тарелки в том конце стола, где она сидела. В ответ он резко кивнул головой, но лицо его оставалось бесстрастным. И вновь Хелен стало не по себе, когда его большие волосатые руки мелькали у нее перед глазами. Она не могла успокоиться до тех пор, пока Харпер, в конце концов, не удалился на кухню.
- Да, я думаю, Харпер гордится. своими бифштексами по-китайски, - засмеялся сэр Генри. - Я вас предупреждал, что он - волшебник.
Хелен расслабилась, когда Харпер ушел к себе, и провела остаток вечера у камина, отапливаемого дровами, и слушая слишком откровенные и подробные "кровавые" детали о необыкновенных случаях в хирургии, пока наконец сэр Генри не встал и не пожелал спокойной ночи. Она удалилась в свою комнату.
На следующее утро она проснулась с какой-то смутной мыслью, что сон ее время от времени прерывался неравномерным шумом, как будто били во что-то тяжелое. Тем не менее, она никак не могла найти этому объяснения. Возможно, это было во сне, однако она достаточно отчетливо помнила, как просыпалась, как сквозь окно проникал лунный свет, падая на картины Констебля, развешанные на стенах ее комнаты. Деревья - вот что это такое. Конечно, это-был двум, какой сопровождает рубку деревьев. Кто-то, возможно Харпер, рубил дерево для топки камина. Решив таким способом эту загадку, она спустилась к завтраку.
Но у широкой извивающейся лестницы она внезапно остановилась. Что, ночью? Рубить деревья при свете луны - глупо. Она почти подчинилась охватившему се страху перед Харпером. В это время ночи никто не станет рубить деревья. Возможно, это что-то иное, это должно быть что-то иное, но что же?
- Доброе утро! О, дорогая! Я напугал вас, Хелен?
Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как у основания лестницы показался сэр Генри.
