— С возвращением вас, — проговорил я негромко.
— А она здесь? — прошептал он.
— Девочка, которую вы спасли? — переспросил я. — С ней все в порядке. Она осталась вместе со своими родителями.
— Я не о девочке, — проговорил незнакомец. Он едва мог повернуть голову, но попытался оглядеть комнату. — Теперь-то она должна появиться!
— Кто это «она»? О ком вы говорите?
— Где же она? — выдохнул он. — На сей раз я умираю. Я чувствую это.
— С вами все будет в порядке, — солгал я.
— Нет, если только она не явится сюда без промедления. — Незнакомец попытался сесть, однако сил не хватило, и он откинулся на спину. — Надеюсь, дверь не заперта?
— Здесь нет никакой двери, — проговорил я. — Вы находитесь в реанимационной палате. Он искренне удивился:
— Тогда где же она?
— Не знаю, о ком вы говорите, однако эта женщина, по всей видимости, не знает о вашем ранении, — сказал я.
— Она знает, — возразил он с полной уверенностью.
— Она была в космопорте? Он чуть качнул головой:
— Нет, она на другой планете.
— Может быть, мне следует справиться в приемном покое?
— Бесполезно. У нее даже нет имени.
— Имя есть у каждого. Он покорно вздохнул:
— Ну, раз вы так говорите…
Я начинал жалеть о том, что остался с раненым. Утешить этого человека я не мог, а его ответы ставили в тупик.
— Может быть, вы сумеете рассказать мне о ней? — спросил я, предпринимая последнюю попытку помочь больному.
Раненый как раз собрался ответить, губы его шевельнулись, однако в этот самый момент он потерял сознание. Через пару минут вся контролировавшая его тело аппаратура резко активизировалась, и в палату влетела парочка молодых докторов.
— Он умер? — поинтересовался я.
— Уходите отсюда! — приказал мне один из них. Медики склонились над постелью умирающего, и я вышел в коридор. Очень скоро там появились и они.
— Он умер? — снова спросил я.
— Ага, — буркнул один из них. — Вы были его другом? Я качнул головой:
— Нет. Я просто сопровождал его из космопорта. Сухо кивнув, доктора ушли. Тут я заметил двух санитаров с аэроносилками. Одним из них оказался мой знакомец.
— Я же говорил, парень не протянет и дня, — сказал он. — И почему эти ребята считают, что можно принять на грудь целую горсть пуль или лазерных импульсов и остаться живым?
— Эти ребята? — переспросил я.
— Угу. Этот уже второй за последний месяц. Был еще один деятель, недели три назад. В его присутствии начинают грабить банк, и вместо того, чтобы вызвать копов, он набычивается и бросается на четверых вооруженных парней. — Санитар глубоко вздохнул и покачал головой. — Бедняга не сумел приблизиться к ним и на двадцать метров.
— Умер по дороге в госпиталь?
— Что-то вроде того, — кивнул собеседник. — Парень всё кого-то ждал и даже настаивал, чтобы дали знать в регистратуру и обязательно проводили ее к нему.
— Ее?
— По-моему, так, — санитар пожал плечами. — Впрочем, могу и ошибиться. Он говорил как-то путано. И даже не мог вспомнить своего имени — минуты две или три… Даниэль Даниэльс. Забавное имя. — Медик уже начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. — Ну, если у тебя нет других вопросов, нам надо доставить этого человека в подвал — к патологоанатому. Сейчас у нас обеденный перерыв, но на этой неделе в госпитале не хватает свободных рук.
Пропуская их в палату, я отступил в сторону, попутно решив, что пришло время моего возвращения в космопорт. Но прежде чем оставить госпиталь, спросил в регистратуре — просто так, из любопытства — не интересовался ли кто Сеймуром.
Оказалось, никто.
Вернувшись в контору, я все-таки удовлетворил свой интерес: запросил по Сети данные о Сеймуре и Даниэле Даниэльсе. В отношении Сеймура вопросов не возникло: родился и вырос в Майами, здесь же учился в колледже, девять лет отдал космической службе, получил почетную отставку, после того как был изрешечен в перестрелке на планете Коберников II, известной под неофициальным именем Никита. Вернулся домой, получил лицензию риэлтера и мирно перепродавал приморскую недвижимость, но вот два года назад решил либо записаться в герои, либо доказать, что пули его не берут, а может быть, и то, и другое сразу. После этого трижды пытался лишить себя жизни; два первых раза персонал госпиталя сумел помешать ему, в третий раз, как я уже знал, врачам не удалось этого сделать.
С Даниэльсом оказалось труднее. Начнем с того, что в Майами проживали четверо Даниэлей Даниэльсов. Действительно, родители их могли проявить больше фантазии… Двое по-прежнему пребывали в этом городе. Третий скончался по относительно естественным причинам в возрасте 93 лет. Ну а четвертым был тот, о ком рассказывал мне санитар.
Этому исполнилось 33 года. Бросив школу в шестнадцать, он подвизался в футбольных командах низшей лиги, был отчислен, в двадцать лет поступил в космические войска, семь лет прослужил, уволился по состоянию здоровья, после чего переходил с одной низкооплачиваемой работы на другую, столь же высоко ценимую обществом.
Я просмотрел медицинское заключение. Его составили после того, как Даниэльс попал в серьезную переделку на Никите. Физически он поправился, однако погрузился в депрессию на четыре года — до той самой ночи, когда попер в одиночку на банду подрастающих дегенератов и был превращен ими в едва соображавший, но одушевленный уголек. Врачи целый год собирали его по частям и покрывали новой, с иголочки, кожей… Однако не прошло и месяца со дня выписки, как он выкинул не менее самоубийственную шутку.
Даже полиция не знала, что в точности произошло… Когда стрельба закончилась, и тело нашего героя попало в руки копов, оно оказалось нашпигованным таким количеством свинца различных калибров, что обеспечить его могли только шесть вооруженных людей, никак не меньше.
Словом, выходило так: два самых обычных парня, не имевших ничего общего, кроме города, в котором жили, и планеты, где проходили военную службу, охотно встали перед лицом смерти без убедительной причины… а потом, после долгого лечения, исцелившись, снова бросили вызов судьбе.
Я все еще размышлял над случившимся, когда капитан Симмс вызвал меня в кабинет с отчетом о произошедшем. Я формально изложил ему факты и решил, что вопрос исчерпан.
— Постой-ка, — остановил меня капитан, когда я повернулся к двери. — Ты проводил его до госпиталя. С какой целью?
— Понадеялся, что он объяснит свой поступок, — ответил я. — Кроме того, он мог знать тех головорезов.
— И что же?
Я покачал головой:
