С левой стороны Ротунды располагался Выставочный зал имени Гарфилда Вестона. В нём время от времени проводились специальные выставки, а сейчас там проходила выставка окаменелостей, сланцев Бёрджесс — её-то я и помогал обустраивать. Две лучшие мировые коллекции окаменелостей из сланцев Бёрджесс имеются в КМО и в Смитсоновском институте; ни один из этих музеев обычно не выставляет эти экспонаты для публики. Из обеих коллекций я составил экспозицию, которая пока выставлялась у нас, но в дальнейшем предполагала выставку в Вашингтоне.
В крыле музея с правой стороны Ротунды в прошлом располагалась ныне не существующая, горько оплакиваемая Геологическая галерея — теперь здесь располагались магазинчики с сувенирами и продуктовая лавка «Дрюкси»: одна из уступок, на которые пришлось пойти музею под руководством Кристины Дорати, чтобы стать «привлекательным для публики».
Как бы то ни было, создание быстро добралось до дальней стороны Ротунды и оказалось между стойками для посетителей и членов музея. И эту часть я тоже пропустил, но её записала камера внутреннего наблюдения — что просто отлично, потому что в ином случае этому бы никто не поверил. Инопланетянин бочком-бочком подобрался к охраннику в синей куртке — Рагубиру, седому и добродушному сикху, который работал в КМО испокон веков, — и на отличном английском произнёс:
— Прошу прощения. Мне бы хотелось увидеть палеонтолога.
Рагубир широко распахнул карие глаза, но быстро расслабился. Позднее он сказал, что решил — всё это шутка. В Торонто снимают множество фильмов и, по неведомой причине, телевизионных научно-фантастических сериалов. За долгие годы здесь снимались такие известные сериалы, как «Земля: последний конфликт», «Театр Рэя Брэдбери» и ремейк «Сумеречной зоны». Рагубир предположил, что перед ним какой-нибудь парень в костюме или бутафорская кукла.
— Какого палеонтолога? — подыгрывая, бесстрастно спросил охранник.
Сферическое тело инопланетянина качнулось один раз:
— Приятного в общении, надо полагать.
Камера показала, как старик Рагубир безуспешно пытается подавить ухмылку:
— Я имел в виду, вам нужны беспозвоночные или позвоночные?
— А разве не все ваши палеонтологи люди? — удивился пришелец. У него была необычная манера говорить, но я остановлюсь на этом чуть позднее. — Но если так, они же все позвоночные?
Клянусь чем только можно, всё это записано на камеру!
Вокруг уже собралась небольшая толпа, и — хоть это и не видно на кадрах — народ уставился вниз с балконов Ротунды, находящихся этажом выше.
— Конечно, они люди, — сказал Рагубир и пояснил: — Но некоторые специализируются на окаменелых останках позвоночных, а другие — беспозвоночных.
— О, понятно, — ответил инопланетянин. — Искусственное разделение, на мой взгляд. Для меня это не имеет значения. Любой палеонтолог сгодится.
Рагубир набрал мой добавочный. В Кураторской, скрытой за устрашающей галереей Наук о Земле «Инко Лимитед» (квинтэссенцией КМО, по мнению Кристины), я поднял трубку.
— Джерико, — произнёс я.
— Доктор Джерико, — сказал Рагубир со своим характерным акцентом, — здесь вас хотят видеть.
Знаете, встретиться с палеонтологом — совсем не то же, что с генеральным директором корпорации, входящей в мировой топ-500. Разумеется, было бы лучше, если бы встреча планировалась заранее, но, в конце концов, мы — гражданские служащие, которые работают для налогоплательщиков.
— Кто именно? — тем не менее спросил я.
— Думаю, вам стоит спуститься и посмотреть самому, доктор Джерико, — немного помолчав, ответил Рагубир.
Что же, череп троодона, найденный в Тиррелле Филом Кюри, терпеливо ждал семьдесят миллионов лет; он мог подождать ещё немного.
— Сейчас буду, — сказал я.
Я покинул свой кабинет, спустился на лифте, прошёл по галерее «Инко» — господи, как же я её ненавижу, с её картонными фресками, гигантским искусственным вулканом и трясущимся полом! — затем оставил позади галерею Каррелли, вышел в Ротунду, и...
И...
О господи!
Господи!
Остановился как вкопанный.
Рагубир мог не отличить настоящую плоть от резинового костюма, но я-то разницу знаю. Нечто, терпеливо стоящее рядом со стойкой для посетителей, без тени сомнения было аутентичным биологическим существом. Я знал это наверняка. Это была форма жизни...
И...
И я изучал жизнь на Земле с самых её истоков — в докембрийскую эпоху. Мне частенько доводилось видеть ископаемые останки существ, представляющих новые виды или роды, но я ни разу не встречал крупное животное, представляющее совершенно новый тип.
До сего дня.
Существо передо мною однозначно было формой жизни, которая — столь же однозначно! — развилась не на Земле.
Ранее я упомянул, что существо внешним видом напоминало большого паука. Именно такое первое описание дали люди, увидевшие его на улице. Несмотря на поверхностное сходство с арахнидами, у пришельца явно имелся внутренний скелет. Выпуклости мускулов его конечностей покрывала пузырчатая кожа; это явно были не тонкие ножки членистоногих.
Но на Земле у каждого позвоночного имеются четыре конечности (что касается змей и китов, их предками были существа с четырьмя конечностями), каждая из которых заканчивается не более чем пятью пальцами. Предки этого создания явно выросли в другом океане, на другой планете: у него было восемь конечностей, радиально расходящихся от центрального тела. Две из восьми специализировались, став руками; каждая из рук оканчивалась шестью пальцами — двумя «тройками».
Сердце бешено стучало у меня в груди, дыхание перехватило.
Инопланетянин.
И, безусловно, разумный инопланетянин. Сферическое туловище скрывалось под одеждой, которая казалась сплошной длинной полосой ярко-синей ткани, в несколько слоёв обёртывающей тело и при каждом обороте проходящей между новой парой конечностей, позволяя им высовываться наружу. Концы ткани скреплялись между рук блестящим диском. Я никогда не любил носить галстуки, но вырос с необходимостью то и дело их завязывать. Теперь я мог завязать узел, даже не смотрясь в зеркало (что в эти дни оказалось очень кстати); возможно, пришельцу было ничуть не сложнее каждое утро заворачиваться в полосу ткани.
Также сквозь щели в полотне торчали двое тонких стебельков, которые оканчивались, судя по всему, глазами — переливчатыми шариками, каждый из которых покрывало твёрдое кристаллическое покрытие. Стебельки медленно колыхались взад-вперёд, сближались и расходились. Я задался вопросом, каково это — ощущать глубину в условиях, когда расстояние между глазами не является фиксированным.
