— Ну, какая-то администрация здесь есть? — допытывалась она. — Или, может, станция? База?
Я покачал головой.
— Что, вообще никого, кроме вас?
Я кивнул. Чем больше она тараторила, тем меньше мне хотелось с ней разговаривать. Пока что я обошелся тремя словами, включая «чего?», и лучше бы этим и ограничиться.
— А радиопередатчик у вас есть?
Радиопередатчик был первой вещью, которую я сломал. Я сделал это еще в воздухе. Это было, кстати, не очень просто, поскольку нужно было вывести из строя лишь передающий контур, не повредив приемник. Приемник был нужен мне еще несколько дней, чтобы следить за ходом поисковой операции. Как я и предполагал, она оказалась очень короткой. Слишком уж дорого она обходилась.
— Это ничего, — заверила разноцветная, не дождавшись ответа (на сей раз я не удостоил ее даже жестом), — на плоту есть радиомаяк. Через несколько дней, наверное, спасатели будут здесь. Ну, то есть это зависит от ветра, конечно…
Последняя фраза меня ничуть не удивила. Даже если у них все еще есть электричество и радио, океаны они, как видно, снова бороздят под парусами.
— Видите ли, на нашем корабле открылась течь, — продолжала она. — Экипаж, конечно, сказал, что это не опасно для жизни, но вы же знаете эту публику, им главное — честь мундира и престиж компании, а что там будет с пассажирами, их не колышет, через десять лет попробуйте докажите, что рак у вас от того давнего плавания…
— Рак? От плавания? — Ее трескотня все же вынудила меня превысить лимит слов. Не хватало еще оказаться на одном острове с сумасшедшей. — На паруснике?
— Нет, на атомоходе, — без удивления пояснила она. — Я же говорю, у нас случилась утечка радиации, вот мы и решили, что безопаснее будет взять плоты и отплыть от корабля подальше, пока не придет спасательный бриг. А ночью так случилось… плоты отнесло друг от друга и… вот. А вы как здесь оказались? Тоже потерпели аварию?
— Да, — не стал вдаваться в подробности я. Во всяком случае, в официальных отчетах, очевидно, значилось именно так.
— Давно?
Я снова пожал плечами. Часы с календарем были второй вещью, которую я с большим удовольствием разбил.
— Лет восемь назад, наверное, — предположил я наобум. На самом-то деле, конечно, больше.
— Восемь лет?! — Ее глаза округлились. — Видите, как здорово, что мы встретились! Теперь вас тоже заберут отсюда!
— Мне здесь нравится, — холодно осадил ее я, надеясь закрыть тему. Разумеется, эффект был противоположным: она воззрилась на меня с неподдельным интересом. Мне этот взгляд очень не понравился, ибо поначалу я подумал, что она разглядывает мои штаны — в конце концов, больше на мне рассматривать было нечего. Знающий человек (коим она, конечно, не выглядела, но кто может гарантировать…) еще вполне мог распознать в этих штанах остатки летного комбинезона военного образца. Но затем я понял, что ее интересуют вовсе не штаны. Она оценивающе оглядывала мое тело, и вот это мне понравилось еще меньше. Я сбежал за пять тысяч миль от людей вовсе не для того, чтобы сталкиваться с сексуальными домогательствами.
— Ладно, давайте знакомиться, — сказала она. — Анна Беатриса Инна Каталина Луиза Мишель Робин Френсис Юджин Ядвига.
Испанка, подумал я. Или, во всяком случае, из какой-то испаноязычной страны. Кажется, это там в ходу такие длинные имена, в особенности у аристократов. Хотя какие, конечно, сейчас аристократы… А может быть, сейчас-то как раз самое их возрождение. Несмотря на сохранившиеся атомоходы. Спасательный бриг, как я понял, все же парусник.
А по-английски говорит чисто, отметил я. И даже болеет за «Чикагских быков». Хотя… в этой ее манере тараторить точно было что-то латинское.
— А вы? — поторопила она меня.
— Тим, — просто сказал я. На фоне такой шикарной россыпи имен мое звучало бледно, но что поделать — мои родители уж точно не были испанскими грандами.
— Это-то ясно, — усмехнулась она. — А подробнее?
— Просто Тим, — пожал плечами я. Мою фамилию ей знать совершенно не обязательно. Если все еще существуют «Чикагские быки», то, вероятно, существуют и Соединенные Штаты. А по американским законам дезертирство не имеет срока давности.
Да и свою фамилию она тоже не назвала, если я, конечно, ничего не пропустил в этой скороговорке.
— Ладно, не хотите — не говорите, — милостиво разрешила она. — Но раз вы тут так долго живете, наверное, у вас есть дом? Почему бы нам не пойти туда? Честно говоря, после пяти дней дрейфа в этом резиновом пузыре я уже не могу смотреть на море. Да и интересно, как вы тут живете.
Показывать ей хижину мне тем более не хотелось, но, в конце концов, вариантов у меня было только два: убить ее или обходиться с ней настолько вежливо, чтобы, когда приплывут эти ее чертовы спасатели, она встретила их на берегу и ни словом не заикнулась обо мне. Первое было проще, но, будучи убийцей по образованию и прошлой своей профессии, я все же не одобряю умерщвлений без крайней необходимости.
Пока мы шагали через лес, она крутила головой по сторонам, ахала и восхищалась красотами. Я уделял ее болтовне не больше внимания, чем трескотне попугаев. Один раз, правда — еще когда мы только вступили под полог пальм, — она поинтересовалась, есть ли здесь крупные хищники, причем в ее голосе звучал не страх изнеженной городской девицы, впервые попавшей в джунгли, а скорее деловитый интерес опытного охотника. Мне даже показалось, что мой отрицательный ответ ее разочаровал. Но тут же она вновь принялась щебетать о цветочках лиан и крылышках бабочек.
Снаружи хижина выглядела так, как эта особа, очевидно, и ожидала — стены из толстого тростника, переплетенного лианами, окна без стекол, вход, завешенный самодельной циновкой; солнечных же батарей на крыше с земли не видно, так что особого удивления она не выказала и лишь восхитилась, как, должно быть, здорово жить в таком романтическом месте. После чего бесцеремонно шагнула внутрь, даже не подумав пропустить хозяина вперед.
Здесь ее ожидали некоторые сюрпризы. Во-первых, кресло. Оно не было плетеным или срубленным из пальмового дерева; это было катапультное кресло истребителя-бомбардировщика. Стол, правда, мне пришлось изготовить своими силами, но его скатерть (я уже говорил — я консерватор) была выкроена из красно-белого парашютного шелка (как, кстати, и моя простыня). Ну и наконец, вделанная в стену приборная панель (точнее, резервная секция таковой, со стрелочными индикаторами, в основном не потребляющими электричества).
— Барометрический высотомер, — произнесла она, остановившись у стены и глядя на круглый циферблат. — Как интересно. Он работает?
